фигура Ханина с искаженным от ярости лицом, а следом за ним вынырнул и обладатель кипельно белых волос. На мгновение остановившись, Планкин вперил леденящий своей безжизненностью взгляд на историка и криво усмехнулся. Очевидно, коллекционер считал, что незадачливый профессор у него в руках и уже во всех красках рисовал в своей голове предстоящую расправу.
Взгляды беглеца и преследователя пресеклись, но Иван не чувствовал страха. Напротив, увидев осунувшееся лицо безумца, историк преисполненный ненавистью смерил «зарвавшегося» преследователя взглядом и криво усмехнувшись, слегка качнул головой, приглашая к продолжению погони и рванул вперед.
Жалобно протестуя, мышцы и сухожилия Южина продолжали исправно работать, сокращая дистанцию до заветного лаза. Историк понимал, что именно там, у входа в пещеру он будет наиболее уязвим. Ему достаточно будет лишь на мгновение замешкать и очередной непродуманный план рассыплется словно карточный домик, но к сожалению иного у него не было и завидев узкую щель, профессор буквально прыгнул на встречу зияющей темноте тоннеля.
Сдирая кожу с локтей и колен, Иван судорожно дергался, пытаясь скорее пробраться внутрь. Продираясь в казалось ставшем еще уже проход, Иван с ужасом осознавал, что тратит мгновения, которых у него просто нет. Секундой задержав дыхание, историк из последних сил рванул тело вперед и внезапно давление тисков ослабло, пропустив плечи.
Вваливаясь внутрь, Иван почувствовал, как на его голень легло что-то тяжелое и в следующее мгновение мощными тисками косматая рука окончательно сомкнулась на его ноге. Судорожно дергаясь в безуспешных попытках вырваться, Иван перевернулся на спину. В узком лазе виднелось широкое лицо шкафообразного охранника и его рука-тиски.
Выхватив пистолет из кобуры, Иван яростно оскалился и направил ствол в лицо громадного человека. Увидев окружность ствола, Ханин на мгновение остановился, но хват не ослабил. Очевидно бывший военный не поверил, что учитель истории способен на хладнокровное убийство, поэтому спустя короткое мгновение сомнений, вновь потянул ногу, обрекая миссию историка на провал.
Внезапно пещера наполнилась звонким звуком выстрела с готовностью отозвавшимся канонадой эха, вскорости вернувшегося к узкому проходу. Не веря в произошедшее, Ханин разжал кисть, выпуская профессора на свободу. Южин не мог решиться на убийство, даже в столь критичной ситуации, но вот, пустить кусок свинца в массивное плечо великана сумел.
Спустя мгновение, Иван отбросил пистолет из которого выпустил последнюю пулю и уверенным рывком вскочил на пришвартованный плот. Он понимал, что смог выиграть себе несколько минут, пока люди коллекционера смогут пробраться в лаз и решатся спуститься в воду. К счастью в пещере был только один плот и это задержит наемников еще на несколько мгновений. Он считал, что этих секунд ему должно хватить, чтобы извлечь послание Робертса из носовой фигуры и убраться через второй проход.
Еще прошлой ночью, Иван понял, что Робертс завел корабль в эту пещеру через водопад, который в последствии завалило множеством камней. Он понимал, что, имея хоть малейшую возможность сбежать иным путем, предпочтительнее было бы воспользоваться им, но к сожалению, сейчас, Иван мог рассчитывать лишь на возможный проход в завале.
Вздымая пену, историку судорожно дергал веслом, оставляя белый след на темных водах. Еще мгновение и плот с силой ткнулся в борт «Королевской удачи». Не теряя ни секунды, профессор быстрым движением вспорхнул на палубу и опрометью бросился к капитанской каюте. Распахивая, обветшалые двери, профессор отчетливо расслышал удивленные возгласы наемников шумно барахтавшихся в воде. Его расчеты были не верны, время шло не на минуты, но на секунды.
Ворвавшись в каюту Черного Барта, Иван схватил бензиновый светильник и спички со стола. Фотография, сделанная им прошлой ночью могла содержать не все послание и поэтому, несмотря на угрозу быть пойманным, профессор зажег пламя и освятил опустевшие полки стеллажей.
Удостоверившись в правильности своих суждений, Иван перехватил лампу в левую руку и машинально схватив пиратский пистоль, служивший прошлой ночью лишь атрибутом фотографии и дурачества вскочил на палубу.
– Как символично! – проронив истеричный смешок подумал Иван, преодолевая удлинённую палубу фрегата и быстро вскакивая на бак. Не обращая внимания на прогнившие доски, истошно протестовавшие против подобных забегов, Иван в два счета преодолел оставшееся расстояние и остановившись на мгновение, прыгнул на носовую фигуру «Удачи».
Как и весь корабль некогда произведение пиратского искусства, давно прогнило и историк без труда смог проломить истерзанные доски одним ударом. Внутри деревянного изваяния окровавленная рука наткнулась на небольшой, твёрдый, прямоугольный предмет.
– Ну и погоня, – внезапно за спиной профессора раздался знакомый гаркающий акцент: – Оно того стоило? – наемник, которого совсем недавно нокаутировал Иван пришел в себя и сейчас возглавлял небольшой отряд, первых выбравшихся на палубу. Фонарь профессора лишь отчасти освещал силуэты наемников, но и этого было достаточно, чтобы разглядеть десяток стволов, устремленных на него.
Теперь, находясь на прицеле у разъяренных вояк, учитель истории вдруг осознал, что у него больше нет идей и нет плана. В сущности, тот факт, что он смог добраться до этого корабля сквозь град пуль был чистой случайностью, невероятно доброй фортуной, которая, впрочем, сейчас решила ему отказать.
Последний козырь, припасенный историком для побега, был в какой-то паре футов от него, но воспользоваться им он вряд ли сможет. Аккуратно сброшенные заплечные сумки до отказа наполненные тротилом были подготовлены, запалы установлены на свои места, а детонатор спокойно покоился на небольшом бочонке рядом. Покидая пещеру прошлым утром, Питер подготовил все для скорейшего уничтожения королевской фортуны. Зная это, продираясь сквозь свинцовый ливень и зеленые кусты, профессор уповал именно на мощный взрыв.
Внезапно, правая рука Ивана, удерживающая бензиновую лампу, словно повинуясь чужому приказу взметнулась вверх и в следующее мгновение стеклянная колба с огненной жидкостью устремилась к груде тротила. Совершая отчаянный бросок, Иван ощущал неимоверную сухость и одновременно горечь, спешно наполнившую его рот. Он понимал, что это конец путешествия и сожмурив глаза приготовился к взрыву.
Но вопреки ожиданиям, спустя несколько секунд, историк сохранил целостность своего организма и продолжал стоять на том же месте. Не понимая, что случилось, он раскрыл плотно сомкнутые веки и посмотрел на гору тротила. Как и предполагал историк, пламя от разбившейся лампы охватило всю груду сумок и часть палубы, но вопреки его ожиданиям взрыва не произошло.
– Что там? – гаркающий акцент наемника прервал весьма неловкий для Южина момент: – Что в этих сумках?
– Тротил, – Южин не стал юлить.
– О, вы не знали? Если просто поджечь взрывчатку, она… Как бы это сказать… – наемник театрально сложил руки на груди: – … Она будет просто гореть… Как ни странно, чтобы тротил сделал бум, нужно его подорвать…
– Так тому и быть! – выкрикнув короткую
