– Нет.
– А она?…
– Знала. Княгиня Торн ей передала. Я ждал, но…
– Ясно. Поехали.
* * *
Элинка мурлыкала под нос илларское полле и танцевала с воображаемым кавалером. Лежало на кресле забытое платье княгини, с которого девушка должна была спороть кружева. Упали ножницы, раззявив блестящую пасть. Не сиделось за кропотливой работой! Раз-два-три-четыре. Влево, приподнять юбку так, чтобы показались щиколотки. Ах, какие у нее щиколотки! Не у каждой знатной барышни такие найдутся. Плавно положить руку на невидимое плечо. Кисть у нее тоже красивая, узкая. А уж кожа какая белая, молочная, такой только рыжеволосые похвастаться могут. И вообще она лучше всех - ее любит князь Дин, Митя, Митенька! Элинка закружилась, колоколом взметнулась юбка.
Вдруг шум, топот, голоса во дворе. Вообще с утра было суетно, но Лисена не обращала внимания. Сейчас же обрадовалась поводу избавиться от надоевших кружев, выскочила в коридор. Поймала за кончик косы горничную Натуську.
– Чего там?
– Княжич с гостями уезжают, - повела пышными плечами Натуська, удивляясь, как это Лисена не знает.
– Куда?!
– Да известно куда, - томно тянула горничная. - Куда и собирались. С княжичем - фу ты! - князем Дином едут.
Схватить бы эту дуру за плечи, тряхнуть хорошенько:
– Да почему сегодня-то?!
– А я почем знаю? Тебе-то, Лиска, что за дело? Уедут и уедут, нам спокойнее будет.
Оттолкнула Натуську, метнулась во двор. А там уже и лошади оседланные ждут.
Княжич Артемий, стоящий на крыльце, оглянулся.
– Ну все, Лисен, поехали мы.
Уже? Но почему? Элинка привалилась обессиленно к стене.
– А княгиня? Может, вы ее дождетесь?
– С мамой я попрощался. Митька, ну ты чего? - крикнул через двор. Дин вышел из боковых дверей, тех, что ближе к Элинкиной комнате. - Заблудился, что ли?
Артемий сбежал с крыльца, перехватил друга, начал что-то втолковывать. Митя поверх его плеча на Лисену глянул, качнул головой: то ли - прости, то ли - прощай.
Распахнули ворота. Броситься бы туда, уцепиться за створки, не пустить. Но нельзя. Только смотреть, как уезжает. Кричать про себя: «Я ждать буду! Слышишь? Я буду ждать!»
Митя оглянулся. Ворота за ним закрылись, громыхнул засов.
«Ничего не хочу помнить и ни о чем не хочу думать», - сказал Митька и словно благословил тем дорогу. Пока не приедут - все равно не смогут ничего изменить, а раз так, то зачем думать о плохом?
Через пять дней должны были расстаться с Марком - тот поедет в Паволь, городок, где обосновался торговец амулетами Варрас. Расспросит - и к Орлиной горе. Так и сяк рядили, сошлись, что просить о милости нужно самого покровителя.
А пока - нежаркое солнце убывающего лета, мирная дорога, ведущая мимо оживающих после войны деревень. Ночевки в солидных гостиницах, где к столичным путешественникам относятся с почтением, или на опушках, когда можно дурачиться и болтать до первых звезд. И жадный интерес Митьки ко всему: к игре деревенских мальчишек и черно-белому коровьему стаду, нагло преградившему дорогу, к неторопливым разговорам со стариками и шутливым перебранкам с девушками, к ранней, не дождавшейся осени, свадьбе и к тонкой работе кузнецов из города Харсан. Даже к ежику, вышуршавшему из кустов и уставившемуся на путников любопытными бусинками глаз. Темке казалось - друг впитывает в себя Иллар, как впитывает сухая земля долгожданный дождь, не надеясь, что тучи скоро вернутся. Путешествие затягивалось, но поторопить князя Дина друзья не решались.
С Марком простились на выезде из Харсана. Митька сказал угрюмо:
– Неправильно это. Ну, что ты едешь снимать проклятие моего рода. Я должен был сам.
Марк глянул преувеличенно жалостливо.
– Умный ты, Митька. Но иногда - дурак дураком. Не сам он, можно подумать. Свалился же на мою голову!
– Марк… - Темка хотел сказать: «спасибо тебе», но встретил предостерегающий Митькин взгляд и осекся. Вышло: - Удачи!
Разъехались. Казалось, осталось что-то недосказанным, хоть разворачивай коня.
– Я думал, вы обменяетесь оружием, - резко сказал Темка, когда Харсан остался далеко за спиной и Митькино молчание стало невыносимым.
– А зачем? - тот пожал плечами. - Марку это не надо. В смысле, от меня, - он выделил эти слова, - не надо. Я же ему и в самом деле и друг, и враг, как ты не понимаешь!
Темка действительно не понимал.
– Бред шакалий! Придумал тоже: и друг и враг одновременно. Так не бывает.
– Протри глаза, - развеселился Митька. - Как видишь, бывает.
– Да, я не понимаю. Я некоторых вещей действительно не понимаю, - медленно произнес Темка. - Например, я не понимаю, что бы ты делал, если бы вытащил князя Дина из королевской тюрьмы.
Он давно хотел это спросить, но все не решался. Что ему потом делать с таким знанием?
– Помог бы выехать из Иллара.
– А потом?! - Темка остановил коня, ухватил Митькину Ерьгу за повод.
– Взял бы с отца слово не возвращаться. И не причинять вред Иллару и короне.
Темка только головой покачал. Ну как можно быть таким наивным? Сам же рассказывал, сколько значит для князя Дина слово.
Митька коротко усмехнулся.
– А еще я бы поклялся, что найду и собственноручно убью его, если он нарушит обещание.
Глава 19
– Эй, ты тут? - крикнул Марк, свесив голову в пропасть. Прозвучало глупо, и он покаялся: «Прости дурака».
Внизу густела темнота, дна ущелья не разглядеть. Марк провел рукой по краю обрыва - с тихим шорохом посыпалась земля. Матерь-заступница, если вниз лететь, так быстрее от страха сдохнешь, чем расшибешься. А страх - вот он. Сидит у Марка на закорках, ножки свесил и в ухо нашептывает: куда ты лезешь, идиот? Не стряхнуть захребетника.
– Идиот, - вслух согласился Марк и отполз от края. Даже вставать не стал, так на четвереньках и пятился, пока не почувствовал под ладонями густую траву.
Он лег на живот, прижался щекой к прохладному листу подорожника. Хорошо тут. Спокойно. Птицы над головой орут. Вон жук ползет, жесткая спинка в красных пятнах, черные лапы за травинку цепляются. Везет же ему - на полтравинки всего спуститься и надо. Марк сшиб жука щелчком. Ох, проклял бы род Динов, да некуда больше.
Все пошло не так, когда приехал в Паволь. Сначала долго разыскивал лавку, его все посылали не туда, тоже к мастеру по амулетам, но другому. Только под вечер нашел на окраине небольшой домишко с крохотной вывеской, долго стучал. Ему ответил женский голос: «Закрыто! Чего ломишься, не видишь? Иди, мил человек, иди отсюда!» Но, услышав, что приехал к Варрасу, мол, тот сам звал, отперли. Женщина в темном даррском платье глянула на гостя с любопытством и объяснила, что хозяина нет. Третий день как уехал по окрестным деревням в поисках нужной древесины. Варрас - мастер придирчивый, выбирает долго, и вернется не раньше, чем послезавтра, а то и позже. Ждать Марк не мог, он был готов отправиться следом, но никто не знал, куда именно Варрас уехал. Отговаривали: мол, обязательно разминутся. Пришлось остаться, мучительно высчитывая дни - успеть, успеть в Торнхэл до назначенного срока! Эла, кокетливая дочка мастера, звала прогуляться по городу, но Марк боялся отойти от лавки и упустить купца. Варрас приехал спустя четыре дня. Марк не дал мастеру ни минуты передышки с дороги. Тот, правда, успокоил, сказав, что лучше обращаться к покровителю тогда, когда в нем особенно нуждаются. Растолковал, как следует просить. Марк услышал - и предчувствие страха кольнуло под ребрами.
