class="p1">В комнату вошла Карина. В руках у нее был поднос с чашками и тарелками.
— Сейчас чай заварится, — сообщила она.
— Спасибо девочка, но мне пора, — заторопился Писарь.
Через минуту он ушел.
Лях стоял возле окна. Ему было видно как Писарь в свете уличного фонаря переходит дорогу. Неожиданно из-за угла вывернул красный джип и рванулся за стариком. Выстрелов Лях не услышал, но увидел как Писарь упал на мокрый асфальт.
Лях бросился в прихожую, где висела его куртка. В дверях его остановила Карина.
— Куда ты?
— Писаря убили!
Она вцепилась в него обеими руками.
— Не ходи, тебя тоже убьют!
— Меня могут убить и здесь.
— Нет. Он обещал, что не тронет тебя, если ты не будешь высовываться…
Лях замер.
— Обещал? Он? Кто это?
— Седой…
— Так он жив? Откуда ты его знаешь?
— Работали вместе, — призналась Карина. — Он, я и питерский вор Юрик Горбатый. Потрошили евреев, отъезжающих на постоянное место жительства. Деньги, драгоценности, антиквариат. Это Седой поместил меня в эту квартиру и велел ждать тебя. Он знал, что ты сюда придешь.
— И ты молчала?
— Конечно. Сначала я не знала тебя, а потом, когда… Одним словом, потом было уже поздно. Я не хотела, чтобы ты ушел. Но Седой обещал, что если ты откажешься от борьбы за общак, он тебя не тронет.
— И ты поверила? Да Седой не променяет шанс увидеть меня в гробу и на десять общаков! Он просто ждал удобного случая, чтобы прихлопнуть всех разом. И, похоже, дождался. Писаря ты сдала?
— Да. Я позвонила Седому, пока вы разговаривали, и передала, что Писарь жив и находится у меня.
— Зачем?
— Просто я дура. И еще я хотела тебя спасти. Плевать мне на Писаря, на общак и на всю эту дурацкую войну. Я люблю тебя, — призналась Карина.
Лях вздрогнул как от пощечины.
— Ты останешься? — спросила его Карина. — Эту дверь не взломать, а взрывать ее они не посмеют. Внизу живет прокурор района. Останься со мной.
— Нет.
Лях направился к дверям.
— Постой, не туда.
Карина провела его в коридор и открыла дверь чулана, за которой находилась камера мусоропровода.
— Сюда! Здесь черный ход. Лестницу застроили, но отсюда можно попасть в соседнюю квартиру. Соседи уехали, оставили мне ключи. У них подъезд выходит под арку, тебя там никто не увидит. Прощай. И прости.
— Не за что мне тебя прощать.
Лях открыл выходящую в чулан дверь соседней квартиры и замер на секунду. В прихожей Карины раздался требовательный длинный звонок, потом еще один.
— Не открывай, — предупредил ее Лях. — Они тебя убьют.
— За меня не волнуйся. Мы увидимся когда-нибудь?
— Вряд ли.
— Помоги Карику. Он скоро освободится.
— Не беспокойся. Если останусь жив, я его разыщу.
И Лях исчез за дверью. Карина вернулась в свою квартиру. Звонки в дверь не утихали, но, напротив, становились все настойчивее. Карина взглянула на экран дверного монитора. На лестничной площадке стоял Седой. Он был одни. Помедлив немного, она открыла дверь. Седой вошел в квартиру и огляделся.
— Где он?
— Ушел.
— Давно?
Карина пыталась казаться равнодушной.
— Час назад. Может быть больше.
— Врешь, я тебя знаю. Не возражаешь, если мои ребята обшарят это гнездышко?
— Только через мой труп, — ее глаза блеснули гневом.
Седой удрученно покачал головой.
— Мне бы этого не хотелось. Но если ты не оставишь мне другого выхода, мне придется воспользоваться твоим предложением. Имей в виду, если я решу убить тебя, я это сделаю легко.
— Попробуй. За мою смерть тебе придется ответить. У меня есть сын и… Друг.
Седой снова с укором покачал головой.
— Ну, с этим другом, я думаю, мои орлы разберутся в течение ближайших пятнадцати минут. А щенка твоего я сгною на зоне. Мне это также труда не составит.
— Скотина!
Карина выхватила из кармана халата маленький хромированный пистолет и прицелилась в Седого. Но он опередил ее. В его руке также оказался ствол, причем куда более серьезный. Тяжелая пуля сорок пятого калибра автоматического пистолета Кольта, ударив в плечо, отшвырнула Карину к стене комнаты.
— Что ж, очень жаль, что все так кончилось, — цинично сообщил Седой. — Видит Бог, я этого не хотел. Ты сама виновата.
— Да, я сама во всем виновата… В первую очередь в том, что связалась с такой тварью как ты!.. — прошептала она из последних сил и снова попыталась навести пистолет, который, падая, не выпустила из рук.
— Снова-здорово. Ну зачем ты так? — огорчился Седой. — Давай расстанемся друзьями. Адью, кара миа…
И выстрелил женщине в голову.
В квартиру вбежал один из быков Седого.
— Шеф, он ушел! Ребята видели его на улице, но потеряли.
— Ай-я-яй, а вот это очень плохо, — покачал головой Седой. — Ладно, пошли отсюда, здесь больше делать нечего.
ГЛАВА 21. ВСЕСОКРУШАЮЩИЙ КРЮК
Церковь была наполнена ароматом каждения и гулом голосов. Процедура исповеди шла полным ходом. Закончив с очередным раскаявшимся грешником, священник окинул скорбным взглядом изрядную толпу соискателей небесного блаженства.
"Мне бы их заботы", — с печалью подумал он и произнес:
— Следующий!
От очереди отделился крепкий молодой мужик с волевым лицом и короткой стрижкой, одетый в кожаную куртку с наворотами и качественные джинсы.
— Исповедуйся, сын мой, в чем грешен?
Кающийся достал из кармана бумажку со списком и стал разворачивать.
— Это мои грехи за прошедшую неделю, святой отец, — сообщил он. — Я вот тут набросал коротенько, чтобы чего не забыть.
И принялся за чтение:
— Во-первых я убил одного урода… то есть раба Божьего, который, в свою очередь, хотел убить меня. Но оказалось, что я стреляю лучше.
Во-вторых на этой неделе я разрулил за хорошие бабки один базар и плюс к этому получил нетрудовые доходы за крышу с трех ларьков и водочного цеха. Кстати, сотку баксов я опустил вон в ту золотую коробку на ремонт вашего храма.
В-третьих я не заплатил двум путанкам. Но обе так орали во время оргазма, что я подумал — не взять ли мне с них за удовольствие долларов по двадцать.
В-четвертых позавчера я омерзительно нажрался и устроил небольшой погром в ресторане для голубых "У Пети и Гаврика". Угрожая пистолетом, я, грешный и недостойный, оскорблял клиентов этого вертепа, обзывал их жопушниками, заставлял хозяина есть горчицу и нецензурно при этом выражался. Так мне потом рассказывали, потому что сам я ничего не помню.
Священник неодобрительно покачал головой.
— Ты, сын мой, снедаем пагубными страстями и обуян духом ненависти.
— Вы правы, батюшка. Я очень многих ненавижу, но больше всех — начальника Управления спецслужбы генерал-майора милиции
