еще и противозаконное деяние: «Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие» (Ин. 3 : 4). Запрет на совершение тех или иных деяний содержится и в Десяти Заповедях, и в частных нормах. Преступление, таким образом, является противоправным, т. е. нарушение любого запрета ведет к столкновению со всем комплексом норм и императивов. «Противозаконная» деятельность человека социально опасна и, следовательно, является достаточным основанием для наказания. Эти два признака преступления (противозаконность и наказуемость) можно рассматривать как объективные.
Преступление в Торе понимается как действие, совершение которого запрещено под страхом наказания. Это можно считать универсальным определением преступления, которое сохранится на всем протяжении средиземноморско-европейской цивилизации. В европейской традиции преступлением будет считаться всякое единичное нарушение частного или публичного права, рассматриваемое с точки зрения вредной направленности такого нарушения против общества в целом, и вследствие этого наказуемое. Это «констатированное законодательством вредоносное посягательство на жизненные условия общества» (Иеринг Р. Цель в праве. СПб., 1881. С. 357) или «преступное деяние по содержанию своему есть деяние, причиняющее вред обществу или частным лицам или заключающее в себе опасность вреда» (Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая. Пг., 1915. С. 55).
Преступление как деяние есть акт поведения человека, который может быть выражен как в активной (действие), так и в пассивной форме (бездействие), и способный вызвать различного рода вредные, опасные для общества последствия: физический, моральный и материальный ущерб личности, нарушение нормального функционирования экономических институтов, вред окружающей среде и т. д.
Европейское право сделает следующий шаг по сравнению с библейским правом и преступлением будет считаться только акт поведения человека, а не его мысли и убеждения. Это положение восходит ещё к римскому праву. В частности, в Дигестах Юстиниана Великого устанавливалось, что никто не несёт наказания за мысли (лат. cogitationis poenam nemo patitur).
Формальным признаком преступления сейчас является его уголовная противоправность. Она включает в себя два компонента: запрещение совершения деяния и угрозу применения наказания, если деяние всё же будет совершено. Уголовная противоправность производна от общественной опасности: не являющееся общественно опасным деяние не может признаваться противоправным.
Определение преступления в Пятикнижии Моисеевом можно считать формально-материальным, так как предусматривается и формальный признак (запрещенность деяния нормами закона), и материальный (общественная опасность). Например, в древнееврейском обществе считались наиболее общественно опасными и карались смертью (побиванием камнями) такие деяния, как идолопоклонство, подстрекательство к нему, жертвоприношения ваалу, чародейство, вызывание духов, упорное неповиновение родителям, несоблюдение праздника субботы, богохульство, изнасилование чужой невесты, дурное поведение девушки; до нашего времени из этих деяний в качестве преступления дошло только изнасилование.
Запрет Бога предусматривает и возможность применения наказания, в отличие от гражданских правонарушений (Лев. 11 : 17), и наказуемость, следовательно, есть существенный признак преступления.
Можно выделить два аспекта понимания здесь общественной опасности: социально-философский и юридический. Первый связан с изначальной оценкой обществом его и других общих (материальных, социальных, духовных, религиозных) ценностей. Юридический аспект характеризуется тем, что социально-философское представление об опасности конкретного деяния отражено в законе.
Предусмотрен субъективный признак преступления – виновность, под которой подразумевается сознательное игнорирование заповедей. Преступное действие здесь представляет собой активную форму человеческого поведения, поскольку фактически рядом с религиозным начинает формироваться светское понимание свободы воли – не только непрерывное стремление к совершенству (Бог как символ и образец совершенного совершенства), но и сознательное поведение в конкретной ситуации, выбор.
Роль объекта преступления выполняют Асерет Диброт (Десять Заповедей). Фактически любое преступление, упоминаемое в Пятикнижии Моисеевом, есть частный случай нарушения той или иной заповеди. Любопытно, что здесь действительно впервые в истории европейской цивилизации была предпринята попытка сформулировать эти предписания на основе не казуистической техники («око за око»), а правил общечеловеческих отношений.
Объективная сторона преступления в Торе, как и в современном праве, состоит в деянии – действии и бездействии, хотя второй случай встречается достаточно редко (например, неустранение грозящей опасности (Исх. 21 : 29). Известна Торе и непреодолимая сила: «Если же кто в поле встретится с отроковицей обрученною и, схватив ее, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с нею; а отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного; ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его. Ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обрученная кричала, но некому было спасти ее» (Втор. 22 : 25–27).
Трактовка Законом субъекта преступления отличается от современной: не упоминается необходимость достижения преступником какого-либо возраста, не оговариваются вопросы вменяемости, допускается возможность наказания животных. Например, «если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями, и мясо его не есть; а хозяин вола не виноват» (Исх. 21 : 28), «Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину; да будут они преданы смерти, кровь на них» (Лев. 20 : 16). Однако субъективная сторона описывается в Торе достаточно подробно и может быть отнесена только к человеку. Вина понимается как умысел и как неосторожность: «Но если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руки его, то я назначу у тебя место, куда убежать убийце. А если кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника моего бери его на смерть» (Исх. 21 : 29).
К допустимым случаям причинения смерти Ветхий Завет относит известную современному уголовному законодательству необходимую оборону, а также месть: «Если кто застанет вора подкапывающего и ударит его, так что он умрет, то кровь не вменится ему. Но если взошло над ним солнце, то кровь вменится ему» (Исх. 22 : 2–3).
В случае мести за убийство Тора признает ее правомерной, так как это соответствует наказанию, предусмотренному за данный вид преступления: «убийцу должно предать смерти. Мститель за кровь сам может умертвить убийцу; лишь только встретит его, сам может умертвить его» (Числ 35 : 18–19), «и убьет убийцу сего мститель за кровь: то не будет на нем вины кровопролития» (Числ 35 : 27).
Четкое понимание преступления, с точки зрения Торы, необходимо, прежде всего, в педагогических целях, ибо воспитательная функция присуща Закону в целом: «Итак, положите сии слова Мои в сердце ваше и душу вашу, и посвятите их в знак на руку свою, и да будут они повязкою над глазами вашими. И учите им сыновей своих, говоря о них, как ты сидишь в доме твоем, и когда идешь дорогою, и когда ложишься, и когда встаешь. И напиши их на косяках дома твоего и на вратах твоих» (Втор. 11 : 19). Функции Закона –
