нам мешать… Пожалуйста… Нам и так сейчас не просто…
Я помолчала, глядя на Шушу, бабушка тоже молчала, сидела, поджав губки, и добавила:
— Шуша, я очень уважаю и ценю Вашу помощь, очень благодарна за ту заботу, которой Вы окружили меня, приняв в этом доме. Но… если мы расстанемся с Артуром, я не останусь с Вами. Мы с детьми уйдем. Поверьте, мне есть куда уйти. И в том доме Вам места не будет. Фокус с Натэллой Вам повторить не удастся.
Я развернулась и вышла из ее комнаты… Мне было жалко бабушку. За это время я успела ее полюбить, но любовь к мужу была сильнее.
— Где ты была?
— Разговаривала с Шушей. Постаралась разъяснить политику «партии и правительства».
— В отношении меня?
— И в отношении тебя тоже.
— Зачем? Я сам знаю, что она права.
— Права? Да! Она права. Но в этой ситуации только я имею право решать, что делать, лишь только потому, что это касается меня и моих детей. Не она… Я не разрешу Шуше распоряжаться судьбой нашей семьи…
— А кто для тебя семья, Машуня?
И я не задумываясь ответила:
— Мы и наши дети, а остальные — родственники, друзья, знакомые.
Мамуля
С понедельника начинались занятия на базе академии. Туда удобнее только на своем авто, практически по прямой максимум двадцать минут; если ехать общественным транспортом, то с двумя пересадками почти полтора часа. Терять на дорогу три часа я была не готова. Пришлось достать с полки права и сесть за руль машины, в очередной раз убедившись в том, что муж всегда прав. Это он настоял, чтобы я закончила автошколу и получила права.
Сегодня ждали приезд моей мамули. Она обещала помочь с малышами в течение двух недель. Артур поехал встречать тещу. Как-то мама встретится с зятем? Она не знала, что у нас произошло, но моя прозорливая мамуля, уезжая, точно знала, что в нашей семье что-то не так. В телефонных разговорах со мной к этой теме она не возвращалась, догадывалась, что правду не скажу.
На эти две недели Ваграм Ашотович уступил свою комнату моей мамочки, теперь я навела там свой порядок. Сам Ваграм Ашотович с нами в квартире не жил, только когда я его просила, оставался на ночь. С Шушей он не ладил. Было между ними что-то, что знали только они одни. Но отец был всегда рядом, мне нужно было только позвонить.
Маленькие Баграмянчики доедали свой первый завтрак, когда приехали Артур с моей мамочкой. Как я по ней скучала. Но с появления ее на пороге нашей спальни поняла, приехала она не ко мне — она приехала к внукам. Мамуля долго смотрела на малышей, улыбалась, а потом, посмотрев на нас, произнесла:
— Не богатыри, но хороши. Красивая смесь папы и мамы. Кареглазая блондинка и голубоглазый брюнет. Ну и смесь вы сотворили. Хотя от вас только такого и можно ожидать. Вы же как приличные люди не умеете…
Мамуля была довольна. Это было видно.
В конце первой недели занятий препод решил задержать всех на пару часов. Улучив момент, я позвонила домой, предупредила Артура, что задерживаюсь. Он сегодня был отсыпной после ночного дежурства, поэтому я могла себе это позволить. Но когда я зашла в учебную комнату, встретила оценивающий взгляд преподавателя:
— Мария Александровна, Вы торопитесь домой?
Я не знала, что ответить. Домой я торопилась всегда. Туда, еще до рождения малышей, меня тянуло словно магнитом, сейчас сила магнита усилилась ровно на возведенное в квадрат. Но, вдруг преподу это не понравится. Решила промолчать.
Ему мое молчание явно пришлось не по вкусу:
— Вас очень где-то ждут? — задал он следующий вопрос, явно настаивая на ответе.
— Да. Меня ждут дома два двухмесячных малыша, — ответила я на его второй вопрос.
— Извините, так Вы и есть жена Баграмяна? Я думал, просто однофамилица. Слышал, что у него родилась двойня.
— Вы знаете моего мужа? — поинтересовалась я.
— Нет. Лично не знаком, но наслышан о его операциях. Я был знаком с его мамой. Неожиданно, что жена не хирург и не невролог, — ответил он.
— Мы предпочитаем всех удивлять своей непосредственностью, — парировала я.
— Если торопись, я Вас не задерживаю.
— Нет, спасибо, я останусь. Сегодня малыши в надежных руках. Они дома со своим папой.
С этим преподавателем нас потом не однократно будет сводить судьба в разных ситуациях, ему в последствии я буду благодарна за спасенную жизнь Артура. Сейчас мы просто познакомились. После этого разговора он стал выделять меня из окружения группы, меня это не напрягало. Мальчишки не обижались, они точно знали, что я, если будет нужно, приду им на помощь.
Мы с мамулей сидели в библиотеке, отдыхали после тяжелого дня. Артур задерживался на операции. Шуша ушла в театр. Ваграм Ашотович уехал домой. Это был первый вечер, когда мы были с мамулей одни, и нам никто не мешал спокойно обо всем поговорить.
— Машенька, так что у вас с Артуром произошло, расскажешь?
— Зачем, мамуль? Расстраивать тебя я не хочу. Жаловаться — не люблю. Точно знаю, что ты мне скажешь. Что было, то прошло. Живем дальше, сейчас все хорошо, — я смотрела на мамочку, пытаясь оставшуюся боль спрятать в улыбку.
— Хорошо. А вот Шуша другого мнения, — вдруг сказала мама.
— Это, мамуля, мнение Шуши.
— Маша, я твоя мама и я должна знать правду. Вот когда твоя дочь будет взрослой, ты поймешь, почему я так говорю.
Мама настаивала на откровенном разговоре. Я очень хорошо знала свою мамочку, если она решила узнать правду, то лучше рассказать самой, чем она это узнает от кого-то еще. Особенно такую правду!.. Но что ей рассказать, насколько выложить горькую правду, я еще не решила. Решила пойти от обратного:
— Мамуль, был небольшой конфликт, небольшое недопонимание между супругами. Теперь все улажено.
— То есть все-таки, я была права, Артуру было что замаливать у постели жены?
— Да. Как видишь, справился не плохо. А что тебе говорила Шуша?
— Сказала, что он, как когда-то Ваграм, изменил жене. Нет ему прощения. И теперь он пытается связать тебя по рукам и ногам, не давая ни капли свободы. Боится, что ты уйдешь.
Я ухмыльнулась.
— Неожиданная трактовка события Шушей. Как видишь, руки и ноги у меня свободны, не связаны, да и связать меня очень сложно, — я улыбнулась. — Мамуль, я расскажу, только, извини, без подробностей. Домысливать не надо, договорились?
Об этом мамулю можно было не просить. Она умела хранить тайну, умела остановиться и больше не спрашивать. У меня
