он знает, что сделать, чтобы ее глаза вновь затеплились жизнью, но еще не продумал, как и каким образом.
Но он что-нибудь сделает, он же мужчина!
Два дня до президентского эфира. Съемка передачи «Мысли и чувства».
Когда загорелся красный огонек камеры, Настя вместо того, чтобы работать, неподвижно просидела целую минуту, не размыкая губ.
А когда камеру выключили, она сомнамбулически обвела взглядом студию, как бы не понимая, где находится. Съемочная группа почти рыдала, глядя за безмолвными терзаниями звезды.
Но потом ведущая, взяв себя в руки, отработала" все как надо, на голом профессионализме. Грустно произнесла, читая с суфлера самолично написанный текст:
— Как часто мы не решаемся на жертвы во имя любимого человека, тогда как жизнь ежедневно предлагает нам возможность для подвига. Вот и герой нашего следующего сюжета…
С какой болью звучал ее потухший голос, с каким надрывом…
Антон едва сдерживал слезы, слушая слова, которые сам же правил, готовя передачу.
Да, он тоже должен решиться на жертву во имя любви.
Осталось два дня до эфира с президентом…
Он должен что-то сделать, должен!
— Ах, Сережа! Сколько времени с той поры утекло, — заливисто смеется Настя, — а ты все такой же!
При встрече Сергей Николаевич сдержанно пожимает руку, хотя телезвезда рассчитывала не на рукопожатие, а на галантный поцелуй. Ей большого труда стоило попасть на форум по телекоммуникациям, на котором, ей сказали, он обязательно появится.
— В одном городе живем, а ты меня ни разу не навестил! — Она пишет на листочке свой телефон. — Позвони!
И, искрясь счастливой улыбкой, отворачивается, ощущая лопатками его восхищенный, вожделеющий взгляд. Бараненок опять влюбится в нее, превратится в ее верного пажа. Он сделает для нее все, что угодно. Должен сделать!
И как только он станет ее покорным рабом, она скажет, глядя ему в лицо озерным умоляющим взглядом: «Сделай же хоть что-нибудь, сделай!» И он сделает для нее все, на что он способен! Вопрос только в том, на что он способен…
Осталось несколько часов до эфира «Вопросов». Антон всю ночь не спал, думая, как помочь Насте, но так ничего и не придумал. Но проснулся он с твердым ощущением — сегодня или никогда…
Ему хотелось бы увезти ее из города, точнее, их обеих увезти, Настю с дочерью, чтобы втроем поселиться на берегу моря, наплевав на все эфиры, на всех президентов, на все житейские проблемы, жить вместе долго и счастливо, пока смерть не разлучит их… Но она не согласится уехать в неизвестность, глупо мечтать об этом…
Накануне вечером он, любуясь ее четким профилем на подушке, все боялся, когда она повернет к нему лицо, опять прочитать в ее глазах невысказанное: «Сделай же что-нибудь!» А он еще не придумал, что сделать. Точнее, как…
Но сегодня, в день эфира, он, наконец, решился.
У него осталось всего восемь часов.
Бараненок настоял на утренней встрече — под предлогом срочной командировки в регионы, куда он должен вылететь после обеда. Хотя утро — не лучшее время для любовных соблазнов, ей пришлось согласиться на утро…
— Еще шампанского? — искрясь нарочитым смехом, спрашивает Настя.
Бараненок насупленно качает головой. Да, годы его совершенно не изменили — как и прежде, он туповат и неповоротлив. Что с такого взять!
— А помнишь, — взволнованно спрашивает Настя, — когда нас закрывали в детской, чтобы мы не мешали гостям, я кормила тебя манной кашей… И ты был весь в манке, и колготки, и сандалии, и уши, и волосы!
Сергей Николаевич принужденно улыбается детским воспоминаниям.
— А хочешь, я сейчас покормлю тебя клубникой?
Бараненок испуганно деревенеет. Отшатывается.
— Я очень уважаю твой успех, Настя, — произносит заученно, как будто стоит на воображаемой трибуне. — Ты многого достигла.
— Ах, это все пустяки! Давай не будем говорить о делах, ведь сейчас есть только ты и я… Мужчина и женщина! — страстно лепечет она, в то же время краешком мозга обдумывая свою просьбу.
Кажется, Бараненок может попросить у Прошкина состряпать депутатский запрос, требуя закрытия канала. Ведь Прошкин сейчас в ссоре с Цыбалиным из-за Земцева, ему такая просьба придется по душе… Но закрытие канала не понравится остальным его владельцам, и те, возможно, потребуют смены директора. В этом случае Цыбалина ждут крупные неприятности… Ему будет не до Алины, удержаться бы на собственном стуле…
Ах, если бы Бараненок не был таким противно рыхлым, бледным, тошнотворным!
— Кстати, Настя, у меня к тебе просьба, — тусклым голосом произносит Сергей Николаевич, заметно волнуясь. — Надеюсь, не откажешь… Моей дочке уже десять лет, и она прекрасно танцует. У нее большой талант. Ты могла бы замолвить за нее словечко, девочка бредит телевизионной карьерой, ты ее кумир!
Настя разочарованно оседает в кресле, забыв про шампанское и клубнику.
Нет, этот тип, видимо, совершенно бесполезен. Он ни на что не способен, как и тот, другой…
Что же ей предпринять? Ведь надо же сделать что-нибудь…
Из-за двери слышится детский визг и взрослые назидания — это Алина не ко времени разыгралась, няня грозно покрикивает на нее, пытаясь прекратить неуемные детские шалости. Сегодня Настя опять должна везти дочку к Игорю Ильичу, прямо после президентского эфира…
Неужели ей вновь придется отдать собственное дитя?
Антону повезло, хотя в деталях он ничего не планировал.
Когда Протасов подъехал в «Останкино», автомобиль его бывшего шефа уже стоял на парковке.
Он должен что-то сделать, должен…
Антон толкнул рукой машину — она отозвалась глухим кряхтеньем, это сработала сигнализация. Может быть, испортить рулевое или сделать так, чтобы отказали тормоза? Но он неважно разбирается в технике, а дело требует срочных действий…
Протасов задумался. А что, если на перекрестке его машина вылетит навстречу автомобилю Цыбалина и влепится ему со всей дури в бочину? Увы, в этом случае результат не гарантирован, ведь этот тип ездит на заднем сиденье, прилежно пристегивается ремнями, и в его авто наверняка есть боковая подушка безопасности.
К тому же до эфира остается всего пять часов тридцать минут. Вряд ли Цыбалин отправится домой так рано…
Антон прошел мимо охранника, приветственно мотнув головой.
Он должен что-то сделать, должен…
Жаль, пистолета у него нет. Или взрывчатки. Черт, привозил же он гранату из Чечни, хранил на антресолях целый год, пока жена, отыскав ее, не устроила грандиозный скандал — мол, опасно, дети найдут, подсудное дело… Дура!
Он впервые подумал о жене со злой яростью.
Ничего не замечая вокруг и не отвечая на приветствия сотрудников, Антон вошел в свой кабинет. Включил компьютер.
Нет, он сейчас не в состоянии работать — ведь он должен немедленно
