не твое.
Жак шумно вздохнул.
— Старый сеньор пытается вербовать застенщиков? Теперь это его помощники?
— Здесь у него больше не осталось верных людей. Предательство, Жак. Кругом предательство.
— И отчаянье.
— Отойди в сторону, чудовище, — прошипела Аделина.
О, вот теперь я узнал в ней Папочку. Рыцарь помедлил, но все же повиновался.
— Отговорите его, что бы он не замыслил, — сказал рыцарь вслед. — Это безумие. Поддерживая заблуждения старого сеньора, вы путаете благое дело с безумием, госпожа!
Аделина не выдержала и остановилась. Ее худенькие плечи задрожали.
— Знаешь, что такое безумие, Жак?! — крикнула она, повернувшись. — Заботиться о будущем и одновременно ходить в доспехах и вонять застарелой мочой! Будущее здесь, оно уже наступило! Выгляни в окно, тупой амбал! А еще лучше скатайся хоть раз до Новой Победы и потрогай его руками. Ты ничего не видел… И никогда ничего не увидишь кроме этого… Этих декораций. Мой брат украл у тебя жизнь, и хочет украсть мою. Ну так вот — ХЕР вам обоим и всем, кто вас поддерживает! Вы не борзые Люпана, вы его зомби!
Рыцарь безмолвствовал. Аделина вдруг схватила меня за руку и поволокла за собой, словно боялась, что и Самара де Хин сейчас окажется предателем. Ну нет, «два раза в одну и ту же реку не войти», так вроде говорится у моих честных родственников. Или это значит, что все течет и меняется? Не выходит у меня умничать.
— Неплохая речь, госпожа Люпан, — сказал я. — Я все думал, когда же вы на него броситесь.
— Ты что, понимаешь их кряканье? — спросила Хо.
— Бабуля только так с нами и разговаривала. Правда у этих какой-то дурацкий акцент, я не все уловил.
Злобнопыхтящая Аделина прыснула и отпустила мою руку.
— Это называется — правильное произношение.
— А-ха, как скажите.
Мы остановились возле красивой драпированной двери.
— Здесь, — коротко сказала девушка. — Заходите, располагайтесь. Еду скоро принесут. И будьте бдительны.
— Усну как только сяду на кровать, — честно предупредил я.
— Мы глаз не сомкнем, — Хо ткнула меня локтем в бок. — Не всем тут жить-насрать, Хин.
Я посмотрел на нее с сомнением, но ничего не сказал.
Хоромы были что надо. Дорогая красивая мебель, чистые стены без граффити и эрозии, зеркально-чистый пол, и высокие потолки. Я ощущал себя словно посреди открытого поля. Не хватало только побежать по коврам, с криком «Эге-ге-гей!
В обстановке было очень много синего и тяжелые складки портьер вызывали утомленно-расслабленное настроение.
— Что это за вонь? — произнес я неуверенно.
— Это называется — приятные запахи, — сказала Хо. — Здесь часто зажигают ароматные палочки. Госпожа Холейгула заказывает подобные в Тайной Эзотерике. Пока мы с Сэтом не свалили из отчего дома, наша одежда только так и пахла. И волосы. И вообще все. Даже пердеж. Господи, как же мне в голову ударило воспоминаниями. Эти палочки придумали лонгаты? Вот гады.
— Да, теперь припоминаю. Это у нас нечто вроде традиции. Бабуля мылась раз в месяц, но зато постоянно брызгала везде дешевыми духами «Королева бетона». Что ж, вот сюрприз, оказывается я привык к запаху помойки.
— Дом, милый дом, — грустно улыбнулась олива. — Ладно, давай поваляемся, пока нам несут пожрать.
— У меня в голове пустота.
— У меня тоже. Может оно и к лучшему.
Кровать была собрана будто для нелюдей. Она была странно высокой, да еще снабжена двигающимися перегородками. К ней даже прилагалась специальная лесенка из двух ступеней.
— Ее нужно брать штурмом? — удивилась Хо. — Ты что-то о таком знаешь?
— Не-а. Мы с братьями спали, как и все, на старых пуховиках…
— Это постель для зачатий, — Заяц отодвинул перегородку, и помахал нам, словно беспризорник из товарного вагона. — Вокруг нее ставят специальных пажей, которые держат свечи над головой. Процесс они не видят, зато отгоняют злых духов, которые могут сорвать зачатие. Ни один брат и сестра не хотят, чтобы их общий ребенок родился дебилом. Или с сердцем наружу. Да забирайтесь, чего вы, белье чистое.
— Господин умник, — Хо злобно ощерилась. — Очень рада вас видеть. Судя по всему, в вас отрезанными бошками не кидались.
Григорий вопросительно взглянул на меня, как бы ожидая ключа к этой загадке и я коротко рассказал ему о том, что произошло. Заяц свесил ноги с края матраса и принялся хрустеть пальцами.
— Бедняга Готрик, — тихо, но яростно произнес он. — Если б я не послал его в бани… Значит Людвиг окончательно двинулся. Информация не то, чтобы свежая.
— Откуда ты вообще тут взялся? Ты говорил с Люпаном? Что ему нужно?
Агент спрыгнул на пол и уселся на более удобную банкетку.
— От меня? Транслировать угрозы. Он хотел, чтобы я передал кое-кому, что б сидели тихо и не высовывались, иначе Побережье пострадает. Очень интересное предложение, которое, я, разумеется, принял. Обмануть сумасшедшего нетрудно, однако понять, что тот задумал — это другой вопрос.
В дверь постучали.
— Это наш ужин, — мгновенно отреагировала Хо. — Я сейчас.
Григорий терпеливо кивнул. В то же время я скинул с местного овального столика всякий культовый мусор и подтащил к нему мягкие кресла. Пока мы с Хо опустошали подносы с клецками и рваной солониной, Григорий успел обрисовать базу, и все же испортил мне аппетит. Хорошо еще, что я успел как следует забить брюхо оставшимся хлебом. С другой стороны: из-за этого улетучивался винный хмель, оставляя меня один на один с поганой реальностью.
Дела обстояли так.
Нынешний Двор в лице Императора Марка Дания Решительного выбрал политику движения навстречу Тенебрии. Не слишком форсируя события, однако с твердым намерением наладить культурный обмен. Понятно, что Лонга намеревалась больше заимствовать, так как поделиться она могла только говядиной, дикими волками и антиквариатом различной ценности. Многим это не понравилось. Луддиты мгновенно взбесились, но их лидерам врезали по жопе и ребята злобно затихли в своих чумных норах. Остальным политикам заморские товары очень нравились, так что модернизация Лонги медленно наращивала темпы.
И все бы ничего, но Марк Даний будучи, сам понимаете, Решительным, решился на очень спорный шаг,
