Она снова перешла со мной на «вы». Такие перемены происходили в моменты её сильного волнения. И мне нравилось её смущение. Яркая и смелая, но при этом её так легко было смутить.
С опаской глянул в её замечательные глаза. Воздух вокруг нас вдруг сгустился и стал тяжёлым.
Я встал с кресла и пересел к ней на диван, чтобы разделяющий нас коктейльный столик не мешал более интимному общению.
Оказавшись рядом, окружающий мир словно исчез. Я перестал замечать, где нахожусь — больше не было веранды. Прекрасный сад угас по сравнению с красотой Оливии.
Я не мог бы с уверенностью сказать, кто из нас придвинулся друг к другу ближе, хотя подозревал, что это был я. Оливия находилась очень близко, подол её платья касался моих ног. Её удивительные глаза стали просто огромными, а губы приоткрылись.
Она несмело прикоснулась ко мне, пропустила между тонких и длинных пальцев пряди моих волос и произнесла чуть хриплым голосом:
— Такие мягкие…
* * *
Оливия Чантервиль
Я не понимала, что изменилось между нами, но перемена произошла молниеносно.
В немом ожидании я смотрела в завораживающие глаза Тёрнера, на его чётко очерченные губы. Его губы — соблазн. И было бы истинным блаженством поцеловать эти губы.
Коснулась, наконец, его тёмных волос и поразилась их шелковистости.
— Такие мягкие… — произнесла я вслух. Голос мой стал хриплым.
У Джона потемнели глаза. Он коснулся указательным пальцем моего подбородка и, приподняв лицо, сказал:
— Я хочу поцеловать тебя, Оливия… Ты позволишь?
Внутри меня словно взорвался фейрверк из эмоций, и я едва удержалась, чтобы не закричать радостно — «ДА-А-А-А-А!!!»
Но вот улыбку сдержать не смогла.
«Люблю, когда мужчина берёт инициативу в свои руки», — подумала про себя.
Вслух сказала:
— Позволяю…
Тут же закрыла глаза и почувствовала неукротимую дрожь от ожидания поцелуя.
Сначала я ощутила жар его дыхания, а после лёгкое прикосновение мягких губ к своим губам. Он словно спрашивал разрешения, знакомился, пробовал.
Я не удержалась и прильнула к мужчине, наслаждаясь теплом его губ, жадно вбирая в себя каждую чувственную секунду. Раскрыла губы и позволила свершиться сказочному поцелую.
Тут же руки Джона притянули меня к себе ближе. Одна рука легла на затылок, другая на спину.
Обуреваемый страстью, он накрыл губами мои губы жадно и горячо, словно путник, давно не пьющий живительную воду.
Джон крепко прижал меня к своему сильному, мускулистому телу.
А я со всем превеликим удовольствием, по-хозяйски перебралась к нему на колени, запустила пальчики в его мягкие волосы и наслаждалась этой невозможно чувственной близостью.
Я давно не девочка. Я женщина. У меня были мужчины, были поцелуи и страстные ночи. Но до сих пор я не знала именно таких поцелуев, сильных, властных, таких возбуждающих и жгучих — всё моё тело в ту же секунду превратилось в сплошной огонь.
Когда я сама начала целовать его так же жадно, как и он меня, Тёрнер вдруг застонал, стон этот словно зародился в самой глубине его охваченного бурным желанием существа.
Губы Джона были горячими и требовательными.
Думать я уже не могла, только чувствовала. И что это были за чувства! Настоящий пожар эмоций! И мне хотелось гораздо большего!
Мои шаловливые ладошки принялись расстёгивать мужскую рубашку…
Джон вдруг прервал поцелуй и разомкнул объятия. Всё кончилось так же быстро и неожиданно, как началось. Мы тяжело дышали, с ошеломлёнными лицами.
Я продолжала сидеть на коленях инквизитора и даже ни на секунду не испытала стыда и желания слезть с удобного местечка.
Он удерживал меня за спину, но уже не так страстно, как во время поцелуя.
Джон, видимо, ожидал другой реакции…
Он жадно посмотрел на мои губы, перевёл взгляд на глаза, потом случайно его взгляд сместился на моё декольте, которое находилось прямо перед его носом, и сказал осипшим, словно простуженным голосом:
— Оливия, я…
— Нет, — оборвала его резко. — Не вздумай извиняться! Я в своих мыслях и представить не могла, что поцелуй выйдет таким… невероятным.
— Ты думала об этом? — улыбнулся Джон.
— Да, — призналась ему. — Но мне казалось, что ты меня, мягко говоря, не перевариваешь.
— Ты неверно думала… — произнёс он.
Мы снова потянулись друг к другу, но вдруг, совсем рядом раздался язвительный голос Перри:
— Мои глаза! Джон и Оливия! Я хочу это развидеть!
* * *
Оливия Чантервиль
День Х настал.
Кентавры прибыли за нами, как и обещали.
Уже знакомые нам кентавры забрали мои и Джона вещи и водрузили себе на спины.
Мне жуть, как нетерпелось скорее увидеть невесту, мир кентавров и надеть своё восхитительное платье на церемонию.
А платье, друзья, вышло просто огонь! Не платье, а одно загляденье!
Инквизитор только как-то уж спокойно отреагировал, когда увидел меня в этом наряде. Тогда как остальные — дети, домовые, Леон, фамильяры натурально обронили челюсти.
— ДЖОН! И ты позволишь ей в ЭТОМ быть на свадьбе кентавров?! — взвизгнул Перри.
— Оливия вольна одеваться, как пожелает. Она — Хозяйка этого дома и именно её пригласили на свадьбу, — ответил невозмутимо Тёрнер.
Но я уже догадывалась, что мужчина привык прятать свои чувства и эмоции за маской равнодушия.
На самом деле он не сухарь, каким казался мне вначале. Поцелуй и жаркие объятия доказали обратное — внутри этого человека скрывается настоящий океан страстей.
— Тебе не нравится моё платье? — невинно поинтересовалась у дракона.
— Разумеется, нет! Ты… твои ноги видны! — возмущался Перри.
Я посмотрела на свои гладкие длинные ноги и пожала плечами.
— Ну, они же у меня есть. Я имею в виду ноги. И почему это я должна притворяться, что у меня их нет?
— Ливи — ты красавица. Просто знай это, — сказал Гарри, утирая нос язве дракону.
Детвора тоже выказала мне своё восхищение, а Тара и вовсе заявила, что когда будет выходить замуж, то обязательно сошьёт себе именно такое платье, как у меня.
Заявление маленькой пожирательницы уложило Перри на обе лопатки.
Элай буйный и Горгонат Степной сопровождали нас до своего клана и места, где будет проходить свадебная церемония.
К моему спутнику — инквизитору кентавры сначала отнеслись с подозрением, но немного пообщавшись с ним, приняли дорогого гостя.
