Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Он поймал ладони и согрел дыханием.
Потом была комната. Толстый ковер и старый поднос с чеканкой. Бутылка вина. Бокалы. Гроздь винограда. Ягоды желтые, с тонкой кожицей и сладким медвяным ароматом.
Разговор ни о чем. Воспоминания.
Шутки.
С Далматовым легко говорить – он одной крови и не считает запределье легкой формой безумия. Но в какой-то момент слова заканчиваются. Впрочем, тишина не в тягость.
– Вот. – Он достает из кармана коробочку. Внутри на черном бархате лежат серьги. Синие камни сияют, и Саломея зачарована их блеском. – Их действительно отдали Полине. А она не смогла носить и скинула Лере. Лера же спрятала…
А теперь вернула из благодарности или страха.
– Что будешь делать? – Саломея коснулась холодной ящеркиной спины.
– Пока не знаю. Пей. А помнишь…
Вино становится горьким. И голова вдруг кружится. Не голова – карусель. Саломея пьяна? Ничуть. Воздуха в комнате мало… надо окно открыть. Так далеко… безумно далеко… И встать. Получается. Но шаг, и Саломея падает, падает… как Алиса в кроличью нору.
Она приходит в себя ночью. За окном темно, а во рту – сухо. И на виски давит, давит, того и гляди, раздавит напрочь.
Ее уложили на кровать и заботливо укрыли пледом.
– Сволочь ты, Далматов… – Саломея с трудом садится, шарит по стене, пытаясь нащупать выключатель.
Щелчок. Вспыхивает бра.
Комната пуста. Исчез поднос, вино, бокалы. Наверняка все на кухне, вымытое и убранное. Цветы вот на столе, в трехлитровой банке. А под банкой – белый конверт.
– Сволочь…
До конверта Саломея добирается на четвереньках. Вытягивает. Разрывает непослушными пальцами и не успевает поймать кольцо. Желтый ободок, зеленый камень.
Где-то она видела такое… давно. Возможно, потом, когда голова перестанет болеть, Саломея вспомнит.
Чтобы прочитать записку, приходится возвращаться на диван:
«Доброй ночи, Лисенок.
Понимаю, что объяснять что-либо бессмысленно. Мне не хотелось подобной развязки, но и выхода иного я не вижу…
Сейф…
Встать. Включить верхний свет. Дойти до сейфа. Убедиться, что открыт.
Деньги на месте. И пистолет. И бабушкина записная книжка. Коробочка с жемчужинами… а часов нет.
…Полагаю, если бы я обратился к тебе с просьбой, то получил бы часы. Но это наложило бы на меня некие обязательства, к которым я не готов…
Испугался повторить судьбу Гречкова?
Чужая ненависть переносится легче чужой любви.
…кроме всего прочего, хочу заметить, что часы изначально принадлежали семейству Вильямс и были отданы моим отцом, не имевшим права распоряжаться ими, в обмен на кольцо, хранившееся в твоей семье. Таким образом, я лишь восстанавливаю паритет и избавляю нас от всяких обязательств по отношению друг к другу.
Будь счастлива, Лисенок».
– Сволочь, – Саломея надела кольцо. – Запредельная сволочь.
Получилось не разреветься.
Кабинет ресторана – шкатулка, обитая рыжим сафьяном. Кукольные люди сидят вокруг кукольного стола. На белой скатерти кирпичного цвета салфетки выстроились шахматным узором.
Бутылка водки возвышается над тремя рюмками.
– Пей, – приказывает дядя Паша, собственноручно наливая до краев.
Далматов пьет, залпом, не ощущая горечи.
– Молодец, Илюша, что сам пришел. Ну, показывай…
Сесть не предлагают.
Далматов ставит коробку на стол. Дядя Паша откидывает крышку мизинцем и любуется содержимым.
– Ну видишь. Можешь, когда захочешь. А то как баба, право слово… не хочу, не буду… Запомни, Илюша, так дела не делаются. И был бы кто другой на моем месте, прикопали бы и тебя, и рыжую твою.
– Она ни при чем.
– Так порядку ради. Ну да все ж хорошо? – Дядя Паша хлопнул в ладоши.
Подали кейс.
– Пересчитывать будешь?
– Нет.
– Правильно. Партнерам доверять надо. В этой жизни без доверия никуда… мальчики, проводите Илюшку до машины. А то вдруг кто деньги заберет, и станут говорить, что дядя Паша слово не держит.
– Погодите. Я… я знаю, зачем вам камни.
– И зачем? – Пальцы сцепились в замок. Брови нахмурились. Осторожней, Далматов, следи за языком, пока он у тебя еще есть.
– Оборотная сторона. Равновесие. Поэтому нужны были определенные камни. Тело. Душа. Разум. Сердце. Стороны квадрата уравновешивают друг друга. А саламандра изменяет знак. Минус на минус и плюс в итоге. Вместо смерти – спасение. Кого вы собираетесь спасти?
– Фантазер ты, Илюшка. – Дядя Паша рассмеялся и махнул на дверь: – Иди уже. Оставь старика…
И вправду проводили до машины, держались в отдалении, делая вид, будто впервые Далматова видят. И только старший, неповоротливый, сказал напоследок:
– Ты это… не особо языком. Ясно?
Куда уж яснее, и Далматов собирался последовать мудрому совету.
Утро он встретит изрядно пьяным, в компании девятнадцатилетней Офелии, мечтающей о карьере и муже или хотя бы спонсоре. Далматов предложит ей сделку.
Офелия согласится.
Это будет честно, но солнце откажется выходить на небо, и день наполнится снегопадом и сумраком.
Наступит зима.
В этой комнате солнце создадут искусственно. Множество ламп дневного света. Французские окна. Светлый тюль с золотыми звездами. Игрушки.
Множество кукол с вырезанными глазами.
И светловолосая девочка, сосредоточенно ковыряющаяся в панцире черепахи ножом.
– Анечка, смотри, дедушка приехал.
Девочка отложила нож и медленно поднялась. Движения ее были заторможены, а глаза – пусты.
– Смотри, милая, что я тебе привез. – Дядя Паша встал на колени и протянул странное ожерелье из ящерок и камней. – Правда, красивое?
Девочка завороженно уставилась на алмазы.
Синий. Зеленый. Красный. Желтый. Синий… было немного щекотно. И больно. И в волосах чесалось. А еще стало страшно, а потом хорошо.
– Дай, – попросила девочка. И дедушка отдал. Застегнул на тоненькой шее.
– Теперь все будет хорошо, – пообещал он.
И Анечка согласилась: да, хорошо. Ей хорошо. Очень тепло и немного страшно быть в комнате сломанных игрушек. Кто их поломал? И зачем?
Она спросила у дедушки, и тот, улыбнувшись, ответил:
– Другая девочка. Очень-очень злая. Но мы все исправим. Больше не будем звать ее в гости, да?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
