Эта глупая фантазия со временем пройдет. Но ведь может он хоть ненадолго предаться мечтам. Присев на краешек узкой кровати, он с умилением наблюдал, как его сын сосет грудь, которую он ласкал прошлым летом. Большую часть своей жизни он был одинок. И никогда ни в ком не нуждался. За исключением Фейт, а теперь еще и этого крохотного существа, приникшего к ее груди.
— Какой жадный, — прошептал Морган.
Фейт с улыбкой подняла глаза.
— Весь в отца.
Морган усмехнулся, уловив подтекст в ее словах, и тяжесть, давившая на его грудь, внезапно исчезла. Это его Фейт, с которой можно говорить о чем угодно.
— В таком случае он бессовестный ублюдок. Ты должна научить его хорошим манерам.
— Он не ублюдок, — мягко возразила она, опустив взгляд на черноволосую головку. Близость Моргана взбудоражила ее. Она чувствовала жар его взгляда, устремленного на ее грудь, но не сделала попытки прикрыться. Он и так все видел. Вопреки всеобщему мнению, что Фейт слишком миниатюрна, чтобы выкормить ребенка, она доказала, что в состоянии справиться с этим. И очень гордилась.
Когда младенец, наконец, вздохнул и, засыпая, закрыл глазки, Морган протянул руку и погладил шелковистый завиток у него на макушке.
— Можно мне подержать его?
Хотя Фейт сомневалась в мотивах, что привели Моргана сюда, за год, который они провели вместе, она привыкла доверять этому мужчине. Завернув ребенка в одеяло и поддерживая его головку, чтобы не проснулся, Фейт вложила его в большие ладони мужа. Взяла пеленку, сложила и пристроила на широком плече Моргана, изумленно взиравшего на своего первенца.
— Положи его себе на плечо и потри ему спинку, чтобы отрыгнул.
Странно было видеть огромного мужчину с крохотным младенцем на руках, если бы не нежность, с которой Морган прижимал к себе сына. Фейт вспомнила, что поначалу ее пугали его высокий рост и грубоватые манеры, пока она не поняла, как он любит жизнь и защищает слабых. Она отдала ему свою любовь и готова была посвятить жизнь.
— Он такой крохотный, что я боюсь его сломать.
Морган неловко пристроил малыша на плече и двумя пальцами осторожно потер маленькую спинку. Младенец кашлянул и снова заснул, словно это было самое привычное для него место. От него исходил теплый влажный запах молока, и Морган почувствовал, что на глаза набежали слезы.
— О, ты не представляешь, какой он сильный. Он уже может держать головку, и Бесс говорит, что он довольно большой для своего возраста, В один прекрасный день он станет таким же высоким, как ты. — Фейт вдруг засмущалась и потянулась к завязкам рубашки.
Морган жадно наблюдал, как ее нежная грудь скрывается под батистом и кружевами. Он не вправе требовать большего. Он должен радоваться, что Фейт позволила ему побыть с сыном. Он даже этого не заслуживает после того, что натворил.
— Как ты назвала его?
— Джордж Морган О'Нил. Я не знала, что делать с «де Лейси». В брачном свидетельстве…
Морган вскинул на нее пронзительный взгляд.
— Я велю Майлзу исправить документы. О'Нил — фамилия моей матери. Это прекрасное имя, но я хочу, чтобы он был еще и де Лейси.
Фейт неуверенно кивнула. Теперь, когда удивление от встречи прошло, она боялась задавать вопросы. Насколько законны их брачные документы? Не аннулировал ли их Морган? Состоят ли они по-прежнему в браке? Она не представляла всех этих сложностей, когда приносила обеты в тюремной камере.
— Почему ты здесь? — робко спросила она.
Хотя Морган пришел с твердым намерением поговорить, он медлил, опасаясь нарушить их хрупкую идиллию. Он снял сына с плеча и пристроил его в изгибе локтя, любуясь крохотными, безупречно сформировавшимися пальчиками на руках и ногах.
— Мне больше некуда идти.
Фейт в изумлении покачала головой.
— Жаль, что ты не поехал со мной. Я думала, ты хочешь жить в Лондоне.
— Возможно, когда-нибудь и захочу, Но мне необходимо было знать, как ты живешь, а Майлз, чтоб ему пусто было, и словом не обмолвился о ребенке. Убить его за это мало.
— Он и сам ничего не знал до недавних пор. — Охваченная волнением, Фейт взяла у Моргана ребенка и уложила в колыбель. — Обсудим все это в другой раз. Уже поздно, Бесс удивится, если увидит свет в моей комнате, когда будет проходить мимо.
На Фейт была лишь тонкая ночная рубашка. Рождение ребенка нисколько не испортило ее фигуру. Напротив, придало ей женственность. Морган едва одерживался, чтобы не коснуться ее нежного тела…
Он резко поднялся и шагнул к двери.
— Нам необходимо поговорить, пойми. Когда мы снова увидимся?
Фейт пристально вглядывалась в его лицо. Морган буквально заполнил собой ее тесную комнатку. Ему даже пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть потолочные балки. Едва ли это подходящее место для человека его склада. Ему необходимы широкие просторы, где он может дать выход своей неуемной энергии. Ему быстро наскучит тихая, размеренная жизнь. Печаль закралась в ее сердце, но она не подала виду.
— Даже не знаю. У меня полно дел. Пожалуй, я сообщу тебе.
Морган кивнул.
— Я остановился в «Уайте» под своим именем, не указывая «О'Нил». Не хотелось бросать на тебя тень.
Фейт вздохнула свободнее. Она знала, что он не станет намеренно портить ей жизнь, но Морган обладал вспыльчивым нравом и сильной волей. Пожелай он утвердиться в своих правах, превратил бы ее жизнь в настоящий ад. Но он не станет этого делать, и Фейт была благодарна судьбе.
— Я знаю, ты не будешь мне вредить, Морган, но прошло столько времени… — Она запнулась, подыскивая нужные слова.
— Нет нужды говорить об этом, малышка. Я понимаю, что вел себя как последний подонок, и ты охотно избавилась бы от меня, но у нас есть ребенок. Придется нам что-нибудь придумать.
— Да, конечно. — Фейт тупо смотрела вслед Моргану, когда он вышел из комнаты.
Значит, он приходил из-за ребенка, а не ради нее. Ей следовало бы радоваться, но слезы заструились по щекам. Он даже не пытался коснуться ее, не выразил желания остаться. Видимо, все, что было между ними, умерло. В сущности, она всегда это знала, но в глубине души все еще теплилась надежда. Потребуется немало времени, чтобы оправиться от этого удара.
Первое, что Фейт услышала на следующий день, — это похвалы французу, исходившие от молодого адвоката, с аппетитом поглощавшего завтрак. Она не сразу поняла, что речь идет о Моргане. Появившийся из кухни Эктон, услышав их разговор, поинтересовался, что привело столь знатного джентльмена в Уильямсберг. Фейт недоверчиво уставилась на него и поспешно отвернулась, когда мужчины начали строить догадки о прошлом Моргана.
При желании Морган мог привлечь внимание любой женщины и вызвать интерес у любого мужчины. В нем было нечто таинственное и недоступное, что интриговало окружающих, а когда он начинал говорить, любопытство лишь возрастало. Он обладал даром красноречия. Но проклятая гордость помешала ему преуспеть в жизни. Почему же он предпочел стать разбойником?
