Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Моя жизнь началась на этом диване, – прошептала я, – в тот момент, когда я проснулась утром.
Он кивнул, уткнувшись мне в волосы.
– И моя тоже, Кейс. Моя тоже.
В ту ночь мы лежали в постели и нежно целовались. Мои руки блуждали по его коже, пытаясь запомнить каждую линию и контур. Надеясь, желая, чтобы слабое пламя желания вспыхнуло и загорелось.
– Милая, я так устал, – сказал он.
– Это не проблема, – сказала я, широко улыбаясь, стараясь сделать свой дрожащий голос соблазнительным и игривым. Я провела руками по его груди, к поясу пижамных штанов. – Может быть, немного оральной стимуляции?
Джона покачал головой, уткнувшись в подушку.
– Не сегодня, Кейс.
Это было уже пятое «не сегодня» подряд, и улыбка соскользнула с моего лица, как непрочная маска.
«Не сегодня». Но за взглядом Джоны, за теплотой и печалью, за бесконечностью мыслей я прочла, что он говорил на самом деле.
«Не сегодня».
«Не завтра».
«Больше никогда».
– Хорошо, – сказала я, мое дыхание сжалось в груди, которая внезапно стала весить тонну. Слезы жгли мне глаза, я не успела отвернуться и была слишком слаба, чтобы не дать им пролиться.
– Я ненавижу это больше всего…
– Т-с-с.
– Мне очень жаль.
– Нет. Не извиняйся, Джона. Сожалеть – значит желать, чтобы нас не было, а я не сожалею об этом. А ты?
Он покачал головой, его глаза были полны слез.
– Эти последние месяцы были всем.
– Всем. Я ни о чем не жалею. Но я сейчас немного поплачу, хорошо? Я ничего не могу с этим поделать. Не могу…
«Я не могу потерять тебя». Вот что я хотела сказать, но я потеряю его в любом случае, и поэтому я плакала, а он держал меня, пока я не остановилась.
Я вытерла глаза, затем стянула рубашку и расстегнула лифчик.
– Что ты делаешь? – пробормотал он сонным, размеренным голосом. Теперь он должен был говорить только так, чтобы хватило воздуха.
– Хочу быть рядом с тобой, – я крепко прижалась к нему. От него пахло теплом, мылом и его собственным запахом, который был присущ только ему.
Джона крепко прижал меня к себе и быстро заснул – он все время ужасно уставал, но я долго лежала без сна, мое сильное сердце билось рядом с его, которое так стремительно теряло силы. Я хотела, чтобы у него была вся та сила, которой у меня было в избытке. Я попыталась представить себе поток энергии, живой и изобильной, исходящей от меня и просачивающейся в него. Она делает его лучше. И он поправляется.
«Не оставляй меня».
На следующее утро он проснулся с одышкой, едва был способен сесть без посторонней помощи. Наши глаза встретились, и он провел пальцами по моей щеке.
– Время пришло.
Я думала, что сейчас рухну на него, рыдая и причитая, позволяя горю выплеснуться из меня. Бог знает, как мне этого хотелось. Но после мне все равно пришлось бы отвезти его в больницу, и этот последний момент, здесь, в нашей постели, был бы потрачен впустую на слезы.
Вместо этого я поцеловала его, как и положено целовать возлюбленного – глубоко, долго. С каждым граммом бесконечной любви, которая жила во мне.
Я поцеловала Джону Флетчера всем сердцем и каждой частичкой своей души, которая будет любить его вечно.
Глава 45. Кейси
Они положили Джону в отдельную палату, в нескольких шагах от лифта, часовни, торговых автоматов и туалетов. Круг его друзей и семьи – «Семерка», как я называла нас, – имел доступ ко всему, что нам было нужно. Мы расположились в комнате ожидания.
Никто не уходил дольше, чем на несколько часов, и в свое отсутствие писал сообщения каждые несколько минут:
Он в порядке?
Есть новости о доноре?
Что говорит доктор?
Ответы оставались неизменными в течение первых двадцати четырех часов: Джона отдыхал, никаких новостей о донорском сердце, и доктор сказал, что он вряд ли его получит. Почки Джоны, изуродованные лекарствами, отказывали, и он был помещен на диализ, который сделал его почти непригодным для второй пересадки сердца.
– Если вы только позволили бы дать ему одну из моих… – сказал Тео. Он выглядел ужасно – темные круги под налитыми кровью глазами. Уже несколько недель он не мог нормально спать.
– Это не помогло бы, – сказал доктор Моррисон, – у него всегда было слишком много антител. Васкулопатия слишком неумолима.
– Значит, они просто вычеркнули его из списка?
– Вовсе нет, – ответил Доктор Моррисон, – Джону никогда не исключали из списка. Но если бы новое сердце было доступно, мы бы уже знали. Мне так жаль. – Он повернулся к остальным: – Сейчас самое лучшее для Джоны – это чувствовать себя комфортно и проводить время с вами.
– Ему ведь не больно, правда? – спросил Генри.
– Нет, – мягко ответил доктор Моррисон, – и я сделаю все, что в моих силах, чтобы не было. Я обещаю.
В течение следующих двух дней мы толпились в его комнате, разговаривая и предаваясь воспоминаниям. Смеялись у кровати и выходили поплакать в коридор. На третий день, когда Джона с трудом справлялся даже с минутами, проведенными с нами, какая-то инстинктивная догадка овладела всеми.
Пришло время прощаться.
Таня, Оскар и Дена по очереди остались одни в его комнате. Потом семеро превратились в четверых: Флетчеры и я.
– Как дела? – спросила я Тео. Мы развалились на стульях в приемной, пока Генри и Беверли сидели с Джоной.
– Мой брат умирает, и я ничего не могу с этим поделать. Вот какие у меня дела.
Я уставилась на свои руки в тишине.
– Как дела? – спросил он.
– Я больше не могу сидеть здесь одна, – сказала я, – можно мне… подержать тебя за руку?
Тео подошел и сел рядом со мной. Его большая, сильная рука накрыла мою. Я изучала татуировки, которые змеились вокруг его предплечий.
– Твои дизайны?
– Некоторые из них.
– Почему именно татуировки? Что тебя в них привлекает? – мой голос звучал так, словно я кричала уже несколько часов – хриплый и мокрый от слез.
– Постоянство, – сказал Тео, – татуировка – это искусство, которое кусает глубоко. Оставляет кровь. Никогда не может быть смыто. Искусство, которое остается, – он посмотрел на меня сверху вниз своими глазами цвета виски, – ты осталась.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
