87
На столе скопилась немалая стопка дел и еще большая – поручений, справок и отношений, которые сыскная полиция обязана каждый день отправлять во множестве по первому требованию. Так что за год набирается ворох из сорока тысяч важнейших документов, о которых тут же забывают при получении. Коллеги проявили исключительную заботу: ничего не взяли из полагаемой доли Ванзарова, а еще добавили. Чтобы сделать сюрприз, какой умеет подкладывать каждый чиновник.
Ванзаров сидел перед скопищем бездарных бумажек и не мог заставить себя взяться за ручку и чернила. Скрипеть пером, промокать написанное, вкладывать в конверты, отправлять посыльным – что может быть хуже для разума, привыкшего вольно бродить по тропинкам мысленных дебрей. Кто же его отпустит на свободу? Теперь предстоит расплачиваться за несколько вольных дней каторгой будней. Вольности ни господин Шереметьевский, ни коллеги не простят. Надевай хомут, берись за канцелярщину.
Ванзарову так сильно хотелось сбежать из-за стола, что желание обрело материальную силу. В приемное отделение ворвался взмыленный городовой и потребовал у чиновника сыска следовать за ним. Более никаких объяснений, кроме того, что ожидает высокое начальство. Ванзаров изобразил тяжкий вздох, как будто его лишают любимого дела, попросил чиновника Силина передать господину Шереметьевскому, что вернется сразу, как только будет отпущен, и опередил городового, выскочив на лестницу.
Быстрым шагом до «Виктории» было семь минут.
Около гостиницы прогуливался Бурцов. Судебный следователь курил папиросу короткими затяжками. Ванзарова приветствовал быстрым кивком и резким рукопожатием.
– Опять не удержался, – сказал он, бросая папиросу на тротуар и затаптывая каблуком. – Не могу побороть привычку… Все из-за нервов…
В самом деле, Бурцову с трудом удавалось сохранять спокойствие. Скорее его видимость. Задавать лишние вопросы Ванзаров не позволил.
– Направил вам подробный отчет, – только сказал он.
– Да, читал… Благодарю… Отменно исполнено… Чем наших друзей обрадовали?
Бумага имеет свойство не только храниться в архивах, но и попадаться на глаза. Не тем, кому полагается. Зная эту особенность, Ванзаров упомянул об изобретении Иртемьева настолько расплывчато, чтобы понял только тот, кто должен. Намек оказался для Бурцова слишком сложным.
– Господин Квицинский получил биометр…
– Это что такое?
– Изобретение доктора Барадюка. Иртемьев привез его из Парижа в качестве награды от учителя. Держал на виду в гостиной, прикрыв черным платком.
– Для чего применяется? – настороженно спросил Бурцов.
– По мнению доктора Погорельского и господина Прибыткова, биометр может показывать или концентрировать жизненную энергию человека. При помощи него доктор Барадюк получал фотографии мыслей.
– И только?
Ванзаров подтвердил: вещь совершенно безопасная, если не сказать бесполезная. По мнению господина Лебедева.
– Значит, настоящий аппарат исчез из саквояжа Иртемьева, – сказал Бурцов, хотя узнал об этом несколько дней назад.
– Александр Васильевич, никакого прибора не было…
Судебный следователь прикидывал: стоит делать шаг, после которого нельзя вернуться назад?
– Аппарат бесполезен без таланта Веры Ланд? – наконец спросил он.
– Иртемьев понял слишком поздно. Открытие стало для него тяжелым ударом, – ответил Ванзаров, не напоминая, что подробно описал об этом в отчете.
