Видимо, такая у меня судьба — терять старых друзей и находить других, нежданных союзников. Узнавать последней о приготовленной для меня роли в их хитроумных планах и рисковать жизнью, выставляя себя полной идиоткой… Я облокачиваюсь на одно из потрепанных, затертых до дыр кожаных кресел и смотрю на океан.
Корабль оторванных неподвижно застыл в нескольких сотнях метров от подводного города. Если присмотреться, можно заметить, как один за другим гаснут синие маяки, рушатся здания, обваливаясь безжизненными грудами металла и бетона. С морского дна поднимаются облака мутного ила, чтобы скрыть от любопытных глаз последние минуты существования атлантийской легенды. Звучит глупо, но я сочувствую ЛИКу — если бы не мы со своими эгоистичными амбициями, он простоял бы еще долгие годы.
Скорее чувствую, чем слышу, как в рубку входит Никель. Он обнимает меня и прижимается всем телом, утыкаясь лицом во влажный затылок. Наверное, я все еще пахну солью и страхом, но он вдыхает запах моих волос так жадно, будто никогда не ощущал ничего приятнее.
— Я собирался взять тебя с собой. Я бы не стал сбегать один, — говорит муж.
— Почему ты не сказал мне сразу? — раздраженно мотаю головой.
— Потому что план и правда был чересчур самонадеян, — Ник отрывается от моего затылка, чтобы тут же прикоснуться губами к виску. — И, в случае осуществления самого плохого сценария, в затопленных корпусах остался бы один безумец вместо двоих. К тому же, я не мог лишить тебя возможности стать невестой местного аристократа…
Он усмехается, и я улыбаюсь в ответ. Как есть, манипулирует! Только что сердилась, а спустя пол-минуты готова съесть его целиком от переполняющей нежности.
Мимо нас бочком протискивается Цисса.
— Мне дико неловко, что приходится нарушать вашу идиллию, но здесь опасно задерживаться надолго, — арзис садится в кресло и тянется к панели управления. Ему одинаково комфортно как в огромной и сияющей рубке крешейка, так и в крохотной кабине корабля повстанцев. — ЛИКу осталось всего-ничего, и вероятность взрыва все еще вполне реальна. Раз уж дыра так и не появилась, нужно решать, куда двигаться дальше. Мне придется вернуться на крешейк, а вот вас там совсем не ждут.
Атлант заводит двигатель, и пол под ногами дребезжит, наполняя судно усиливающимся гулом. Я ерзаю и пытаюсь выбраться из объятий Ника. Пора и мне рассказать про свою находку. Вредность нашептывает, что я имею точно такое же право умолчать о дыре и позволить Циссе увести нас подальше от возможного риска и новых угроз, но совесть не позволит поступить так низко. Да и любая тайна в общении со чтецом — всего лишь вопрос времени.
— Вообще-то… на самом деле… — язык сопротивляется, становясь чужим и непослушным (Вселенная, почему говорить правду так сложно?). Ник не отпускает меня — прижимается щекой, и воистину удивительно, как он все еще не узнал самого главного. — Дыра все же появилась…
— В смысле?
— Ты был прав, что проход откроется сегодня, но ошибся с местом, — героически встречаюсь взглядом с Ником. — Я видела его, пока искала тебя.
17. Пылающий алтарь
И все-таки мне феноменально повезло с мужем. Он не меняется в лице, лишь плотоядно щурится.
— Ммм, как отличная и своевременная новость, любимая женушка, — мурлычет он. Кольцо из опоясывающих рук становится жестче, превращаясь в тиски. Думаю, он только что придушил меня в своем воображении и милостиво вернул к жизни.
— ЧТО? — Цисса подскакивает с места. — ГДЕ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ? Сможете показать на карте или описать, что там рядом?
— Думаю, да…
В рубку вбегает взволнованный Тимериус, я наконец освобождаюсь от бурных проявлений Никелевой любви и сажусь к арзису, вспоминая интерьер зала и окружающих помещений. Спустя пару минут атланты устанавливают, о какой части ЛИКа идет речь.
— Это верхний уровень, — задумчиво говорит Цисса. — Он пока вполне мог уцелеть… Подплывем, посмотрим? Если не ошибаюсь, там есть батискаф, через который можно попасть внутрь.
Никто не возражает, и подводная лодка срывается с места, устремляясь в гущу пыли, хаоса и разрушений. Огибает дышащие на ладан корпуса, маневрирует между ныне затопленными переходами и рваными пробоинами, продолжающими накачивать воду в из последних сил сопротивляющиеся океану здания. Все напряженно молчат. Спустя пару минут судно замедляет ход и приближается к черному фасаду в центре лабиринта из построек.
— Это здесь, — Цисса активирует монитор на панели управления, запуская сканирование находящихся за стеной залов на наличие воздушных пустот.
— Хм, поразительно… Похоже, вы еще не исчерпали свой сегодняшний запас удачливости! Внутри относительно спокойно. Да и батискаф неповрежден, — арзис указывает на виднеющуюся вдали кабинку, с помощью которой можно попасть в здание.
Дальше все происходит очень быстро. Я и сама толком не понимаю, что делаю — реальность это или сон? Очередное безумство или единственно правильное решение? Запрыгиваю в ботинки, спешно оглядываюсь в поисках рюкзака, чтобы тут же вспомнить, что он остался на крешейке. Ник тоже не обременен вещами. Тимериус подает ему холщовый и грубый атлантийский рюкзак, и чтец запихивает в него транс-формы, которые понемногу начинают приобретать божеский вид.
Весело напевая под нос, Цисса подводит корабль прямо к батискафу, наезжая на него выступом в корпусе. Всего лишь пара герметичных дверей, несколько долгих минут — и я снова окажусь в ЛИКе. Даже не знаю, радует меня это или пугает. Я устала удивляться, страшиться и воодушевляться, и теперь просто наблюдаю за собой будто со стороны.
На индикаторе ворот загорается зеленый свет, сигнализирующий, что батискаф осушен и готов поднять нас на верхний уровень. Наступает пора прощаться.
— Но почему вы делаете это, Цисса? — задаю я давно мучивший меня вопрос. — Зачем оторванным помогать нам попасть в новый мир?
— Враги Салкаса — наши друзья, — тот подмигивает, и слегка щелкает меня по носу. — Вы мне сразу понравились, Варри. Я обещал вам поддержку и сдержал слово. Не печальтесь. Думаю, мы увидимся скорее, чем вы думаете.
Арзис пожимает непокрытую руку Никеля, выказываю высшую степень доверия к чтецу, и снова становится серьезным.
— Не тяните с прыжком. Мы с Кальведросси побудем снаружи на случай, если к дыре не пробраться, но надолго задерживаться не станем.
— Как?.. — я теряюсь, с надеждой смотря на хамелеона. — Тим, ты же пойдешь с нами?
Тот печально качает головой.
— Нет. Мое решение не поменялось. Я остаюсь здесь.
Радость от нечаянно сбывшейся мечты сразу меркнет. Первый порыв — упрашивать хамелеона, просить и убеждать. Но это было бы неправильно с моей стороны. Я нашла свое ослепительное, искрометное счастье, и уже сделала выбор не в его пользу.
Нельзя получить всё, чем-то придется жертвовать. Это естественно и очевидно — также, как и грусть, которую испытываешь, расставаясь с близким сердцу человеком. Я впервые жалею, что у Тима нет способности читать мысли через прикосновение. Мне ужасно хочется одним махом передать ему весь спектр чувств к нему — от глубокой привязанности, симпатии и благодарности до восхищения его холодной красотой, гордостью и умением успокоить весь мир. К сожалению, я не могу сделать для него даже этого. Поэтому просто подхожу к нему и обнимаю, прекрасно понимая, что наши дороги могут больше никогда не пересечься.
