В довершение всего она надела футболку, доходившую ей до бедер.
Она вернулась в комнату Джей Эл, чтобы составить ему компанию. Он все еще был в коме, поэтому не знал о ее присутствии, но ей нужно было быть там.
Через час в комнату вошел Робби.
— Я принес тебе одежду из твоей квартиры, — его губы дрогнули в улыбке, когда он увидел, что она потянула за мешковатую Извини, футболку. — Я сама себе помогла.
— На тебе они смотрятся лучше, чем на мне, — он подошел к маленькому холодильнику и достал бутылку с кровью. — Завтра вечером на закате тебе нужно быть здесь со стаканом теплой крови, приготовленной для Джей Эл.
Робби поставил бутылку в микроволновку.
— На самом деле, тебе лучше приготовить несколько стаканов. Он проснется с ужасным голодом, и у него может возникнуть искушение укусить тебя.
Оливия поморщилась. Бедный Джей Эл, когда он проснется, его ждет настоящий шок.
— Я проснусь по соседству, — Робби вынул бутылку из микроволновки. — И сразу же приду.
Она кивнула.
— Спасибо, что спас его.
— Ему может не понравиться быть нежитью.
— Это лучше, чем умереть, — она присела на кровать рядом с Джей Эл.
Робби сделал большой глоток.
— Существует процесс превращения вампиров обратно в смертных, но это очень опасно.
— Ты… ты можешь снова стать смертным? — Нет, — он устроился в кресле. — Для этого требуется образец твоей крови и оригинальная ДНК с тех времен, когда ты был человеком, — он указал на окровавленную одежду Джей Эл. — У нас есть это для Джей Эл, но для нас, старожилов, это невозможно.
— О, — она попыталась скрыть свое разочарование.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Боюсь, что ты застряла со мной таким, какой я есть.
Она глубоко вздохнула. Вот к чему все это сводилось. Сможет ли она принять его таким, каков он есть? Сможет ли она принять последствия своего принятия, когда это будет означать, что она тоже когда-нибудь станет вампиром? — Как это случилось с тобой? — спросила она.
Робби сделал еще один глоток из своей бутылки.
— Я был солдатом в 1746 году. Мы с Дугалом отправились сражаться за Красавчика принца Чарли и конец английской тирании. Мы лежали, умирая, на поле Каллодена, когда зашло солнце. Я был награни смерти. Я думал, что мне это только кажется, когда чей-то голос спросил меня, хочу ли я продолжать жить, чтобы бороться со злом.
— И ты сказал «да».
— Да, — Робер выпил еще немного. — Этот вопрос задал Ангус. Тогда я еще не понимал, на что соглашался. Я просто знал, что не хочу умирать.
— Ну конечно же, нет, — прошептала Оливия.
— Ангус изменил меня, а Коннор — Дугала, — Робби допил свою бутылку крови и поставил ее на стол.
Она нахмурилась. Робби вел себя как настоящий мачо, полностью скрывая боль и страх, которые он, должно быть, испытал.
— Наверное, тогда тебе приходилось кусать людей? — Да, но я был очень осторожен, чтобы никому не навредить. Я пытался вернуться на свою ферму, но мог заниматься ею только по ночам. И моя жена… — Твоя кто? — Оливия напряглась.
Его губы сжались в тонкую линию.
— У меня были жена и дочь. Их отталкивало мое новое состояние. Мэвис научила мою маленькую девочку убегать от меня, боясь, что я ее укушу.
— Мне очень жаль, — Оливии не нужны эмпатические способности, чтобы понять, что это причинило Робби много боли.
— Потом я узнал, что днем, когда я прятался в пещере в своем смертельном сне, Мэвис объявила меня мертвым и взяла себе нового мужа. Гребаного английский солдат.
Оливия поморщилась.
— Вот почему ты так ценишь верность, не так ли? Робби приподнял бровь.
— Ты снова становишься моим терапевтом? — Я просто пытаюсь понять тебя, — теперь она понимала, почему он так ненавидит предательство.
Он взглянул на свою окровавленную футболку.
— Мне нужно помыться. Я скоро вернусь, — он решительно вышел из комнаты.
Она снова вспомнила его историю. Он не хотел быть вампиром. Он хотел остаться в живых. И он использовал свою долгую жизнь, чтобы бороться со злом. Нельзя было отрицать тот факт, что Робби Маккей был хорошим, благородным мужчиной.
И она любила его.
Она не могла позволить себе ранить его отказом. Она не могла позволить ему снова почувствовать себя преданным.
Она медленно поднялась на ноги. Она собирается принять его. И любить его, чего бы это ни стоило.
Она проскользнула в его спальню и заперла дверь. Она слышала, как в ванной работает душ.
Она взглянула на камеру наблюдения, чтобы убедиться, что она все еще выключена.
Она тихонько вошла в ванную. Он намыливался в душевой кабинке, повернувшись к ней спиной. Ручейки мыльной воды извивались по его сильной спине и тугим ягодицам.
Она вздохнула.
Он повернулся, и его глаза расширились. Он распахнул дверь.
— Ты пришла посмотреть, или тебе что-то нужно? С улыбкой она стянула через голову его мешковатую футболку и бросила ее на пол.
— Мне действительно кое-что нужно, — она потянула за шнурок, удерживающий его фланелевые брюки. — Ты мне нужен.
Он вернулся под душ и выключил воду. Он посмотрел на нее, и его глаза блеснули красноватым огнем.
— Оливия, я не могу играть в эту игру. Если я возьму тебя, то никогда не отпущу.
— Хорошо, — она спустила фланелевые штаны до бедер и позволила им упасть. — Потому что я не отпущу тебя.
Он выскочил из душа и сбил ее с ног.
Она засмеялась.
— Ты весь мокрый.
— Ты тоже будешь мокрой, — он бросил ее на кровать и опустился рядом с ней. — Знаешь ли ты, как сильно я люблю тебя? — он поцеловал ее лоб, щеки.
— Примерно так же, как я люблю тебя, — она провела руками по его длинным влажным волосам.
С рычанием он завладел ее ртом. Она открыла рот и приветствовала его язык, поглаживая его своим собственным. Она вторглась в его рот и проверила остроту его клыков на своем языке.
Он отстранился.
— Осторожнее с ними.
Она улыбнулась.
— Я не собираюсь жить в страхе перед тобой.
И тебе не нужно постоянно пробивать дырки в моих подушках.
Его глаза широко раскрылись.
— Ты хочешь сказать, что не возражаешь против того, чтобы немного покусать тебя здесь и там? Она рассмеялась.
— Это зависит от того, где именно.
— О, да, — он прикоснулся руками к груди. — Определённо есть места, которые я бы никогда не хотел проколоть, — он провел пальцем по ее соску.
