— Лейни? Лейни, где ты?
Она проглотила слюну и сделала тщетную попытку подать голос, но ничего не получилось.
Если она бредит, тогда лучше и не приходить в себя, не расставаться со звуком его голоса.
— Лейни, если ты слышишь, хотя бы пошевелись. Я найду тебя.
Она облизала запекшиеся губы.
— Рен? — слабо позвала она, все еще не веря своим ушам. — Я здесь.
Если это галлюцинация, может, она увидит его образ, сумеет ощутить тепло его объятий. Может, она умрет счастливой, считая, что он рядом в последний раз.
Она почувствовала сильные руки, поднимавшие ее. Ее тело прижималось к крепкой, мускулистой груди. Она чувствовала его слезы на своих щеках.
— Рен? — прошептала Илейн.
— Ты ранена? — спросил он низким хриплым голосом, и в первый раз она позволила себе надеяться, что он настоящий.
— Рен?
— Я здесь, Лейни. Скажи, где тебе больно?
— О Боже, — она так крепко обвила его шею, что заболели руки.
Он поцеловал ее в щеку, шею, губы.
— Скажи, что ты в порядке, — просил Рен.
— Пожалуйста… унеси меня отсюда.
— Как только отверстие увеличится, сразу вынесу.
— Ты, правда, здесь?
— Здесь, Илейн. Я там, где должен быть гораздо раньше.
И тут она услышала лязг лопат, радостные крики шахтеров. Все еще прижимаясь к Рену, она слышала топот тяжелых ботинок, когда они проходили сквозь отверстие, несли в туннель фонари и носилки.
Илейн узнала рыжие волосы Джоша Колсона и его широкую радостную улыбку.
— Вы в порядке, мисс Мак-Элистер?
Рен ослабил свои объятия.
— Не уходи, — закричала она. — Пожалуйста.
— Я больше никогда не уйду, Лейни. Мы поженимся.
— Поженимся?
— Да. Я не отпущу тебя ни на секунду до тех пор, пока не надоем тебе.
Она услышала, как прерывается его голос.
— А сейчас нам надо убедиться, что у тебя все кости целы.
Она держалась за него еще несколько минут, а потом позволила положить себя на носилки. Илейн чувствовала, как возвращались ее силы, когда Рен шел рядом с носилками и крепко держал ее руку. Когда они выбрались из туннеля, она вдохнула свежего воздуха и молча поблагодарила Бога за свое спасение.
Ее окружили перепачканные шахтеры. Они желали ей выздоровления и откровенно радовались, что лишили мрачную гору очередной жертвы. Они отнесли девушку в фургончик, и один из шахтеров забрался на скамью. Рен влез следом, сел рядом с Илейн и осторожно уложил ее голову к себе на колени.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Теперь, когда ты здесь, — прекрасно. Он убрал с ее лица несколько прядей густых темных волос.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, но успокой меня и скажи мне правду.
Илейн робко улыбнулась, ее рука легла на его бедро.
— Я чувствую слабость, у меня побаливают ребра, но я не думаю, что у меня есть переломы.
Они оба были с головы до ног черны от угольной пыли. На его лице она видела только светло-голубые глаза и сверкающую полоску белых зубов.
— Как ты узнал, что я там?
— О, это долгая история. Я расскажу тебе, когда мы приедем в отель.
Он поцеловал ее в голову и добавил:
— Я так волновался, зная, что ты испытываешь ужас перед темнотой. Как тебе удалось выдержать все?
Илейн тяжело вздохнула.
— Сначала ужас почти поглотил меня. Но в глубине души я знала, что если не буду сопротивляться страху, то лишу себя последней надежды на спасение.
— Я так горжусь тобой. Я боялся… — Его голос прервался и он отвернулся.
— Я спасена теперь, — сказала Илейн. — И я люблю тебя.
Рен улыбнулся этому, и нежная улыбка коснулась ее сердца.
— Мы чуть не потеряли друг друга. Я чертовски влюблен в тебя.
— А ты помнишь, что говорил в шахте? Он поцеловал ее в лоб.
— Каждое слово. Мы поженимся, — если ты, конечно, захочешь выйти за меня, — пошутил он.
— А как же Мелисса… и Джакоб?
— Мелисса счастлива, замужем за Стюартом Пикманом, человеком, которого любит. Джакоб велел передать тебе, что будет гордиться, если ты станешь членом нашей семьи.
Илейн залилась слезами. Она не могла никогда даже мечтать о таком. Но вдруг с отчетливой ясностью вспомнила, что она миссис Чак Даусон. О Боже, что скажет Рен, когда узнает об этом? Что сделает Чак? Представив последствия, она сжала руку Рена.
— Что случилось, Лейни? Что с тобой? Как сказать ему? Как убить последнюю надежду на счастье?
— Я… уже замужем… за Чаком. Он дал мне опия, Рен. Я не знала, что делаю. Я… О Боже. Что мне теперь делать?
— Шш-ш, Лейни, — сказал он, касаясь ее щеки. — Чак Даусон мертв. Если даже бракосочетание было законным — в чем я сомневаюсь — теперь ты вдова.
Минуту она смущенно молчала.
— Вдова?
— Билл Шарп ждал меня в доме Генри Даусона. Он на меня наехал. Я его убил. А Даусон умер от пули Шарпа.
Илейн почувствовала слезы — не по Чаку — никогда бы она не заплакала по нему — это были слезы радости. И у нее с души упал камень. Потом она увидела растерянный взгляд Рена.
— Ты думаешь, что Чак… воспользовался мной?
— Это неважно. Теперь мы вместе, и только это имеет значение.
— Он не сделал этого, — сказала Илейн. — Он знал, что я была с тобой. И не стал бы меня трогать.
Она увидела счастливую улыбку.
— Тогда выходит, я все же правильно поступил когда-то.
Рен был красив даже сейчас, в грязи и угольной пыли.
Илейн подняла руку к его лицу и погладила острые скулы.
— И не однажды, моя любовь.
Он поцеловал ее ладонь. Фургон подкинуло на кочке, и девушка поморщилась от боли в ребрах.
— Ничего?
— Я буду ничего, как только смою с себя угольную пыль.
— Мне бы больше всего хотелось, милая леди, помочь тебе это сделать.
Даже в темноте Илейн видела его горящие страстью глаза, услышала тихий стон, когда она уютней устраивалась у него на бедрах.
— Кажется, ты не так уж и устал, — подразнила она, чувствуя твердеющий ствол его чресел, заметно выпиравший из брюк.
— Видимо, ты права, — согласился Рен. Он обхватил ее груди, и она почувствовала, как, несмотря на усталость, трепет вожделения заполняет ее.
Фургон повернул на главную улицу Кейсервилля, направляясь к отелю. Вход освещали газовые фонари, и Илейн с трудом узнала свежеокрашенный фасад и надпись над входом.
