Сидя в машине рядом с Кэлом, Мередит спрашивала себя, почемусердце ее бьется ровно? Почему близость возлюбленного не оказывает на нееникакого действия? Неужели она и вправду излечилась от любви? Или это лишьвременная передышка, летаргический сон чувств, готовый в любой миг сменитьсямучительным пробуждением?
Ужин прошел отлично. Готовясь к приему, Мередит купила себеновое платье и подстриглась: она знала, что снова выглядит безупречно, ивпервые за много месяцев чувствовала себя прежней Мередит — не той, что в вихрестрасти забыла о разуме и супружеском долге, а той, какой она была еще довстречи с Кэлом.
И Кэллен, казалось, ощутил происшедшую в ней перемену. Вэтот вечер он был с ней предупредителен. Мередит с удовольствием принималазнаки его внимания, но сердце ее молчало.
После ужина он повез ее домой.
— Как дела у Стива? — поинтересовался он,остановив машину напротив ее нового дома. — Ему нравится новая работа?
— Да, очень, — таким же светски-безразличным тономответила Мередит и в свою очередь спросила: — Как твои ребята?
Кэл ответил, что у ребят начались каникулы (стоял уже конециюня) и через несколько дней они уезжают к матери. Мередит не стала говорить,что скучает по ним, не спросила, вспоминают ли они о ней. Ей больше нет дела доего детей, как и Кэлу нет дела до ее мужа. Они стали чужими друг другу.Начальник и подчиненная — больше ничего.
— Тебе нравится жить в Сан-Франциско? — спросилКэл, когда Мередит открыла дверцу, собираясь выходить.
— Нравится, хотя ездить на работу стало труднее. Сноваобтекаемая ложь. Но Кэл потерял право на ее откровенность.
— Хотел бы я как-нибудь взглянуть на твое новоежилье, — заметил он, провожая ее до дверей. — Не хочешь как-нибудьпригласить меня в гости?
«Зачем?» — хотела спросить Мередит, но промолчала.
— Что ж, в следующий раз, когда окажешься в городе,заезжай на огонек.
Снова ложь. Она не собиралась приглашать его к себе.Никогда.
— На каком этаже вы живете? — спросил Кэл, поднявголову.
Перед ним возвышалось стандартное многоквартирное здание —внушительное, но безликое, как большинство городских домов.
— На последнем, — ответила Мередит, не сразувспомнив, что окна ее квартиры темны.
— А Стив на работе?
— Нет, Стив в Нью-Йорке, — бесстрастно ответилаМередит.
«Почему бы для разнообразия не сказать правду? —подумала она. — Это все равно ничего не изменит».
— На самом деле… — секунду поколебавшись, онапродолжала, — на самом деле он больше здесь не живет. Мы разводимся. Онуехал месяц назад. Сейчас он в Нью-Йорке, а вообще собирается завербоваться иуехать в какую-нибудь очень далекую страну.
Кэл уставился на нее так, словно получил пощечину.
— Мередит! Почему ты ничего мне не сказала?!
— Не думала, что тебе это интересно, — отрезалаона.
— Когда-то это было очень важно для нас обоих! —возразил Кэл.
Он был потрясен и злился на Мередит за то, что она молчала,но это молчание сказало ему о многом. Мередит ничего от него не ждет. Она неверит ему. Может быть — хоть и подумать об этом страшно, — может быть, онничего больше для нее не значит.
— Да, три месяца назад. Но мы, если помнишь, заключилисоглашение. Как только возвращается Стив, мы прекращаем нашу… интрижку. Тыникогда не говорил, что хочешь чего-то большего. Вот я и решила, что не стоиттебе навязываться.
Но глаза ее говорили иное. «Мне не нужна больше пылкаястрасть без надежд и обещаний, — говорили они. — Не нужна любовь,которая непременно оканчивается разлукой. Мне нужен надежный мужчина, которыйсогласится любить меня и заботиться обо мне, пока смерть не разлучит нас, а ты,Кэллен Доу, на эту роль не подходишь». Может быть, ничего этого Мередит и недумала, но именно такое обвинение читал в ее глазах Кэллен.
— К тому же в последнее время ты только и делал, чтосрывал на мне злость. Я решила, что ты меня возненавидел.
— Нет, Мередит. Мне было очень больно, это правда. Но еслия кого и ненавидел, то себя — за глупость и малодушие. За то, что как огнябоялся близости, ответственности, боялся любых прочных связей. Я любил тебя,Мередит, и все же не решился бороться за тебя. Мне было легче отпустить тебя кмужу. Тем более что и сама ты этого хотела.
Мередит кивнула — этого она не могла отрицать.
— А если бы нет? Что бы тогда изменилось? Ты самговорил, что не веришь в прочные отношения. Это твой выбор, и я его приняла.
Кэл хотел возразить, но на глазах у Мередит блеснули слезы,она поспешно отвернулась, и Кэл понял, что сейчас не время спорить.
— Тебе, наверно, было очень тяжело, — мягкозаметил он.
— Да, нелегко. Но я узнала много нового. Не только оСтиве, но и о себе — кто я такая и чего хочу от жизни.
Кэл чувствовал, что Мередит и вправду изменилась за эти тримесяца. В ней появилась какая-то мягкость, внутреннее спокойствие, которого небыло раньше, — душа ее словно излучала теплый неяркий свет.
— Чего же ты хочешь, Мерри? — тихо спросил он, несводя с нее внимательных глаз. Новая Мередит была ему незнакома, удивляла идаже немного пугала, но нравилась еще больше.
— Жить реальностью, а не фантазиями. Хочу найтичеловека, которого полюблю и который полюбит меня — не на неделю, не на месяц,а по-настоящему, на всю жизнь. Хочу прочную семью. — Она улыбнуласьслабой, далекой улыбкой — словно из-за тысячи миль. — Может быть, в одинпрекрасный день даже захочу ребенка. Думаю, ты был прав. Я не хотела рожать отСтива, потому что подсознательно понимала: рано или поздно мы расстанемся.
В глубине души я чувствовала, что таким разным людям трудноужиться вместе.
Кэл думал, что на сегодня сюрпризов достаточно. Но следующаяфраза Мередит ошарашила его еще сильнее прежних.
— Кстати, Кэл, я как раз собиралась с тобой поговорить…Я хочу вернуться в Нью-Йорк. Здесь мне делать нечего.
— Я думал, тебе нравится Калифорния! — воскликнулКэл с таким жаром, словно она нанесла ему личную обиду.
— Я тоже так думала. Но теперь вижу, что приезжать сюдане стоило.
Это опрометчивое решение стоило Мередит брака. Останься онав Нью-Йорке — может быть, и по сей день все шло бы по-старому… Но что толкугадать? Теперь ничего не вернешь. Сила судьбы сорвала ее с места и бросила вдругой конец Америки, и та же неодолимая сила разорвала их со Стивом брачныйсоюз.
— По-моему, тебе не стоит уезжать, — решительноответил Кэл.
— Не беспокойся, я не поступлю как Чарли. Если соберусьуволиться, предупрежу тебя за месяц.
