Хотелось опровергнуть его слова, попытаться доказатьнеправильность его выводов, но я сдержалась. Объяснить ситуацию, не раскрываясекретов, не выйдет, так что придется засунуть гордость подальше и сменитьтему. Андрей, кажется, почувствовал моё настроение и проявил похвальную инициативу:
- Он так и не сказал, куда мы едем? – уточнил парень.
Я кивнула.
- В горы. Там снег и холодно, отсюда все эти сумки с теплымишмотками, - объяснил Вестник.
- Ещё ехать и ехать, - заметила я, прикинув расстояние доближайшего мало-мальски убедительного хребта.
- На свежем воздухе лучше думается, - пожал плечами Андрей,- Таков расчет.
- Возможно, - я не была так уж уверена, что Джейсоннуждается в свежем воздухе. Горы – не густонаселенный город, в этом всяразница. Хочет изолировать меня, избавить от многочисленных раздражителей влице моих живых и потенциально мертвых родственников, друзей и приятелей. Именя обуздает, и их защитит. Неплохая тактика.
- До ближайшего лыжного курорта неделя пути, - заметила я,после непродолжительной паузы.
- Жаль, что мы не умеем перемещаться.
- Было бы неплохо.
- Мы с Луком редко общаемся. Я почти не нуждаюсь в чужих советах.Отвык от его общества, - признался парень.
- А я только-только привыкла, - откровенностью наоткровенность ответила я.
Андрей никак не прокомментировал мои слова, встал спокрывала, потянулся и молча вернулся к машине. Ни обиды, ни расстройства егоповедение не вызвало. Андрей оказался необременительным и каким-то прозрачным,словно привидение. Общение с Вестником делало меня почти такой же равнодушной,как он сам. Похоже, кроме выразительной и неординарной внешности, в этом парненет решительно ничего яркого, индивидуального. Он – настоящая рабочая машина,мыслит трезво, без намека на существование сердца. Я задумывалась такой жеточно, и это вызывало во мне волну неприязни к тем, кто сеет «зерна истины».
Ничего, Джейсон увезет меня далеко-далеко и вплотнуюзаймется моей подготовкой к полноценной работе. Придется взять себя в руки инаучиться контролировать собственные эмоции, иначе нас раскусят и тогда, есливерить словам наставника, мало не покажется никому. О тех, что остались дома,думать не хотелось. Побег грозил обернуться командировкой или трудовымотпуском, второе вероятнее. Сбежать от проблем, да ещё и не по своей воле,прекрасный способ прийти в себя. Совесть не мучает – ибо, не я инициировала, идуша отдыхает – ибо, что сделано, то сделано. За ночь, проведенную в машинепочти в полной тишине, рядом с задумчивым наставником и двумя другимипогруженными в себя спутниками, я о многом успела подумать, более того – мнеудалось загнать отупляющую боль подальше в сердце, это оказалось проще, чем я ожидала.Всё-таки человеческая природа удивительна и непредсказуема. В нас есть всё длятого, чтобы жить с любой бедой, с любым горем, с любой виной – это одновременнои здорово, и ужасно.
- Не скучала? – Джей материализовался рядом со мной, там,где ещё недавно сидел Андрей.
- Самую малость, - чувствуя себя на удивление хорошо,призналась я.
Джей улыбнулся.
- Стерпелось-слюбилось? – усаживаясь прямо на траву,предположил Лук. Он приоделся, сменив шорты на льняные брюки, амайку-алкоголичку на серую боксерку.
- Даже с Андреем, - указывая взглядом на полугологоВестника, сообщила я.
Джейсон насторожился, Лук расплылся в улыбке.
- Знал, что найдете общий язык, - кивнул он своей лохматойдетской головой.
- Я же просил… - начал Джейсон, но я жестом дала понять, чтовсё прекрасно помню.
- Он сам заговорил, - объяснила я, - Просто поддержаларазговор.
Наставник расслабился.
- Есть будешь? – протягивая пакет с пока неизвестными мнепродуктами, предложил Джей.
- Не откажусь, - запуская руку в целлофановую тару, кивнулая.
- И мне что-нибудь, - заметив наш междусобойчик, попросилАндрей.
- Тогда и мне, - поддержал Лук. В исполнении ребенка словапрозвучали весело, даже немного игриво.
- Я рассказал, что мы едем в горы, - сообщил Андрей.
- Рад, что Лёва не пыталась тебя убить, - заметил Джейсон,пряча улыбку.
- Не рискнула, - совершенно серьезно подтвердил Андрей.
- Ты нам ещё пригодишься, - безжалостно бросила я. Андрейдаже не улыбнулся, сосредоточенно кивнул и отнял у меня только-толькоразвернутый шоколадный батончик. Джей тут же протянул мне свой, опасаясь, какбы я не ввязалась с блондинистым громилой в шуточный бой, на который тотсовершенно явно провоцировал.
- Жуем и отправляемся, у Андрея своей работы хватает, идея сбессрочным отпуском заманчива, но нереальна, - старательно изображаясерьезность на детском лице, заявил Лук.
- Как тебе удается воспринимать всерьез его указания? – едвасдерживая улыбку, поинтересовалась я у Андрея.
- Он умеет убеждать, - пожал плечами парень. Звучало весомо,так что я не решилась продолжать подтрунивания. Если Блуду удается справлятьсяс невозмутимым громилой, то у меня нет никаких причин сомневаться в его умении наставлятьи руководить. У них в паре сразу ясно, кто ведет, не то, что у нас с Джеем.Андрей поехал с нами, хоть и признался, что против собственной воли. Не думаю,что Джейсону удалось бы заставить меня делать то, чего я не хочу, если бы речьне шла о жизни и смерти.
Закончив обед или скорее ранний ужин, мы запихали в машинуоставшиеся пакеты и сами расселись в уже традиционном порядке – Андрей с Луком спереди,мы с Джеем сзади. На этот раз дальнейшая поездка не вызывала у меня приступовнеопознанной тоски, лишь привычное дорожное волнение. Теперь я очень хотелаехать, меня радовала компания и легкость, с которой расстояние убивает во мнеболь, грусть и чувство вины.
* * *
На десятом часу нашей поездки после нескольких неудачныхпопыток поспать в машине, я принялась канючить, выпрашивая остановку вкаком-нибудь мотеле, хоть где-то, где можно найти нормальную кровать ивытянуть, наконец, затекшие ноги. Оказавшись в комнате с кондиционером ипостелью, я тут же завалилась спать, но выспаться так и не смогла – напротяжении тех часов, что мне удавалось не просыпаться, происходила нешуточнаяборьба с ночными кошмарами. Снилась последняя встреча с Кристой, наш странныйскомканный разговор, снилось видение про Макса в палате Кристы, они оба должныумереть, из-за чего грустная картина их общения в больнице становиласьпо-настоящему пугающей. Что, если я больше никогда их не увижу?
Уснув в четыре часа утра, проснулась почти в восемь,насквозь мокрая, в противных мурашках и с давящим чувством в груди. В комнате небыло никого, кроме меня, я настояла на этом перед тем, как лечь, теперь же былане рада такому решению – чье-то присутствие всегда помогало мне быстреесправиться с последствиями кошмаров.
