— Её когда-то сшил мой отец из лоскутков. А я позднее заговорила её от чего только могла. Она не даст тебе пропасть.
Патрик. Если я и в самом деле могла его спасти, стоило попытаться.
Наверное, кукла и в самом деле была заговорена на удачу, так как Ла-Манш я пересекла почти без приключений. Только подхватила простуду.
А вот куда двигаться дальше — в Париж, Баланьяк, где жила моя семья, или на восток, к линии фронта, я так и не решила. Если Патрик напишет мне в Лондон, то письмо дойдет не скоро — а потом его еще нужно будет переправить. Так что, только сойдя в порту Дьеппа, тут же отправила Патрику письмо. Может быть, оно найдет его раньше, чем я.
В гостинице, где я решила остановиться на ночь, было пустовато. Не каждый рисовал с путешествиями, и не каждый мог себе их позволить. Почти все посетители мужчины, и лишь одна семейная пара, поэтому, не став рисковать, поднялась себе в номер сразу после торопливого ужина.
К вечеру поднялась температура, и начало знобить. Стоило лечь в кровать, как тут же отрубилась, продолжая сжимать тряпичную куклу в руке. Обычно снам я придаю мало значений, да и не запоминаю их. Только общее впечатление — яркие и забавные картинки, не имеющие смысл. И уж тем более никогда до этого мне не снилось что-то столь реалистичное.
Прохладный ветер касался разгоряченной щеки, солнце слепило глаза, а от запаха цветущих яблонь кружилась голова. На подставленную ладонь спланировал белоснежный лепесток. Цветы уже опадали, почти полностью застилая землю. Кроме меня, в саду никого не было. Вдалеке слышалась музыка — флейты, скрипки, колокольчики и божественное звучание арфы. Мелодия веселая и звонкая, от которой ноги сами начинали приплясывать. Я пошла на звук, пока не вышла на край луга. Музыкантов так и не было видно, зато на зеленом ковре в танце кружились пары — в ярких развевающихся одеяниях. На меня никто внимания не обращал, да и я сама поняла, что мне там не место.
Танцоры не были людьми. Слишком красивые, и в то же время совершенно чуждые. Лишь одна черноволосая девушка отличалась от всех остальных. В простом деревенском платье, с покрасневшим от быстрого танца круглым лицом, испуганной, и в то же время восхищенной улыбкой. Смертная казалось слишком простой и неказистой для своего партнера — высокого юноши с дубовым венком на длинных волосах, сияющих красным золотом. Рыжими их назвать у меня бы язык не повернулся.
Почему-то именно от этой пары я не могла отвести глаз, и не сразу заметила, как исчезли другие танцоры. Остались лишь эти двое — так увлеченные друг другом, что не остановились, даже когда стихла музыка. Прекрасный юноша и его партнерша всё кружились и кружились в полной тишине, и я никак не смела их прервать.
А затем танцор резко остановился, впервые посмотрев на меня. В тот же момент девушка в его руках рассыпалась лепестками, которые тут же унёс ветер. Лицо юноши исказилось страданием.
— Клэр!
Я резко обернулась, услышав взволнованный голос своего мужа.
— Патрик?!
— Клэр, ты где?!
На лугу уже никого не было. Танцор исчез, так, будто его и не было. Я побежала, царапая ветвями лицо и руки, продолжая звать мужа. Иногда я видела его спину впереди себя, или блик рыжих волос в зеленой листве, но он все продолжал убегать.
Когда я совсем выбилась из сил и охрипла, то поняла, что муж — или же морок, завел меня в самую чащу настоящего леса. Патрик уже не отзывался, но за ветками покрытых изморозью деревьев мелькнула чья-то невысокая юркая тень. Ребенок?
— Клэр!
Этот голос я тоже знала. Хриплый, мальчишеский, он принадлежал моему брату. Клод стоял босым на небольшом взгорке, и на вид ему было лет семь. Волосы, с запутавшимися в них листьями, всклочены и торчат во все стороны, на губах шальная улыбка. Помахав мне, он прыгнул куда-то вниз, и исчез. Когда я забралась на холм, то увидела с другой стороны темнеющий овраг. На дне были лишь прелые листья. С трудом цепляясь за корни, я начала спускаться вниз. В какой-то момент руки заскользили, и я просто свалилась. Но вместо удара о землю оказалась в незнакомом коридоре, почти ничем не отличимого от коридора в моей гостинице. Скрипящие половицы, простенькие картины на стенах, тусклый свет от покрытых пылью ламп.
Дверей было много, но я точно знала, куда нужно идти. Третья справа. Она легко поддалась, и я оказалось в комнате. Спиной ко мне за столом сидел мужчина. Даже спустя десять лет я легко узнала это затылок и шею.
Михаил. Несмотря на вампирский слух, он не услышал того, как я вошла, продолжая торопливо что-то писать. Лампа была выключена, горела лишь одна свеча. Как старомодно. И в духе высшего. Шаг, второй, третий. И я коснулась напряженного каменного плеча. Михаил резко повернул голову. Глаза его изумленно распахнулись. Он что-то сказал, но я не услышала ни звука. Лишь прочла по губам своё имя. «Клэр».
Пальцы высшего легли на мои… И я проснулась.
Кожа была влажной и горячей, а в груди неприятно хрипело. Но сон не был похож на кошмар. Скорее, будто мне что-то пытались показать. Или рассказать. Вот только о ком?
И тот рыжеволосый юноша на лугу. Был ли это образ, навеянный наивными сказками об эльфах, которые так любил рассказывать Патрик, или я действительно смогла увидеть того сида, что когда-то похитил смертную девушку? А затем отпустил её. Интересно, по своей ли воле… Ведь если он любил её, каково ему там, в волшебном царстве, без своей возлюбленной, давно уже упокоившейся в земле? Впервые, я хоть немного, но всё же смогла понять, почему Михаил был так одержим ритуалом. Должно быть, он тоже боялся, что время навсегда заберет меня у него.
А теперь мне было так же страшно за брата и мужа. Я повернула голову и посмотрела куклу, лежащую на соседней подушке.
— Глупая. Если уж посылаешь мне вещие сны, то стоит хотя бы намекнуть, что мне делать. И куда ехать.
— Руан, он должен быть там, — ответили мне басом. Я удивленно моргнула. Говорила, конечно же, не кукла. За хлипкой фанерной дверью какой-то американец громко говорил со своим собеседником. — Томас писал, что его перебрасывают на одну из британских баз.
Конечно, говорили не о Патрике. Но я сочла это знаком. Руан так Руан. Тем более, что это не так далеко. Удача повернулась мне лицом. Утром я случайно пересеклась с двумя американскими офицерами, направлявшимися в руанский госпиталь, и смогла напроситься с ними в путь, представившись медсестрой из Лондона. Раскрыть меня было легче легкого, но американцы так и не поинтересовались, почему я путешествую одна, имею французский акцент, и не имею даже знака Королевского сестринского корпуса имени королевы Александры.
Фронт был далеко, но как я успела услышать от прислуги в гостинице, в любой момент могло вновь начаться наступление немцев. И насколько он будет успешен, не знал никто. Патрик должен был быть где-то там, на востоке, со своей дивизией. Клод… Надеюсь, он был хотя бы жив.
