– Жри.
Послушалась: лежал кейс на Ленте – ффык! – и исчез без огня и пепла.
Лента вряд ли умеет хитрить, но я на всякий случай проверил, потянулся по сторонам своими новыми ощущалищами… В пределах Елагина острова кейса точно, что нет… Значит, и нигде больше нет, и хорошо. На ком бы еще попробовать свои…
– Букач!
– Я здесь, о Великий! Пощади!
– Начинается… За что я тебя должен щадить или карать, можешь внятно растолковать? Если не хочешь, чтобы я окончательно для тебя разгневался, будь так любезна, рожа лупоглазая, объясни мне, почему ты постоянно просишь меня пощадить!? Разве я тебя обижал?
– Нет, о Великий, ты так добр!
– Ну, так, тогда в чем дело? Вот что. Я… последний… раз… тебя спрашиваю: за что ты просишь пощады так часто?
– Да, о Великий! За то, что я дерзнула… тогда… не ведая того… прикоснуться… дерзнула…
– За то, что укусила меня?
– Да, о Великий! – проскрежетала вслух нечистая сила Букач и съежилась в совсем уже бесформенный безголовый комочек… Я стоял на асфальтовой дорожке, а она дрожала у моих ног.
Наступить – и больше не будет надоедливых этих причитаний. С одной стороны, я вроде бы как принял ее в свиту свою, можно сказать первою по счету фрейлиной, а с другой… Интеллекта в ней не сказать чтобы много, словарный запас настолько скуден, даже с интернатовской бабкой Васей не тягаться, возможности «отслужить верой и правдой» – тоже какие-то сомнительные, особенно в свете моих собственных возможностей… Да, я очень хочу сегодня… сейчас, немедленно размять свои мускулы, прежде всего ментальные, отвести душу, сорвать накопившуюся за всю предыдущую жизнь… человеческую жизнь… тоску и боль, и злобу… Но Букач не вместит это все, у нее тельце – и на один раз топнуть не хватит… Надо же, нечисть – а так трясется, типа, страх испытывает, по-моему даже ужас… Забавно.
Из мглистого, но уже прозрачного розоватого неба прилетел и разорвался на моей груди хриплый, пронзительный вопль, настолько оглушительный, что я даже сам в ответ вскрикнул – ушам больно стало! Как я сумел удержаться и не порвать на белки с амонокислотами ударившего в меня врага – не знаю, разум тут не при чем, сработали… сработало какое-то подспудное, глубинное чутье, ничего общего не имеющее ни с жалостью, ни с растерянностью, ни тем более со страхом.
Я схватил в две ладони, оторвал от груди – в руках билось существо невероятной магической мощи, пернатое, мокрое… от крови мокрое… размером с громадного ворона…
– МОР!!! МОР! Морка, это ты!? Птица, ты ли это!? Я вспомнил тебя! Я вспомнил себя! И тебя вспомнил, птичище! Морка!!!
– Морочке крррови! – заорал ворон и вновь затрепыхался, пытаясь прижаться ко мне. Ну, надо же! Столько безбрежного ликования в обычном вороньем оре мне ни разу в жизни слышать не доводилось… полагаю, что если бы он умел – он бы заплакал от избытка чувств, я это слышу в нем.
В нынешней жизни – да, не доводилось, а в той, в прежней… Спасибо Ленте, это она мне мозги прочистила, помогла вспомнить, осознать самого себя. Спасибо Морке, вран ты мой дорогой с тобой вернулся еще кусочек памяти моей!.. Откуда кровь!?
Я прижал ворона к груди, как он просил, и стал ощупывать ему лапы, крылья, брюшко… Ни хрена себе! На ладонь мне вывалились три пули, примерно как от автомата Калашникова старого образца, только серебряные! А всего точек попадания в сравнительно скромных габаритах ворона Мора (нет, для обычной-то птицы ворона он неправдоподобно велик) я насчитал девятнадцать! И все свежие, этой ночи как максимум! И выжил ведь мой Морка! А пули-то не просто серебряные, они с дополнительными свойствами! Типа, колдовские, кожу пощипывают!.. Молодец, Морка, умница, выжил, дружок. Хороший Морка… Сейчас мы тебя вылечим… вот так… и вот так… и вот так… И покормим, и почешем. И ПОСЧИТАЕМСЯ С ТЕМИ, КТО ПОСМЕЛ!.. Погоди, ты куда!?
И опять мое магическое чутье сработало быстрее осознания происходящего: я перехватил воспрянувшую, полностью выздоровевшую птицу, ворона Мора, у самой земли, куда он нырнул из моих рук, чтобы…
– Дурачок! Морка, ну ты чего! Это Букач! Нельзя ее обижать, понял? Нельзя! Ну-ка, назад! Ко мне!
Ворон послушался, но глаза его горели нехорошим, ревнивым огнем… О! И опять вспомнил! Словно бы короста забвения постепенно осыпалась с памяти моей, там кусочек, там соринка, там целый шматок… Паук Ленька – вторая моя домашняя нечисть, можно сказать нянька!.. Куда-то сгинул бесследно.
– Собственник, ты, блин, куркуль-единоличник! Значит, так. Помнишь Леньку-Паука? Его уже не вернуть из небыли, увы, это я только что проверил, а теперь вместо него будет девица Букач. Она слабее Леньки, она вообще никакая с точки зрения волшбы, но зато умеет говорить и делает это гораздо, гораздо лучше тебя, пернатый! Будешь пытаться ее обижать – уши надеру, даром, что у тебя ушей нет!
– Морка – это Букач! Букач – это мой домашний ворон Мор. Познакомились? Надеюсь, что подружитесь… хотя… зная этого неуживчивого типа…
Вот ведь как бывает: из-за какого-то пустяка сбился весь мой эмоциональный настрой! Только я собрался плюх понадавать кому ни попадя, чуть ли не с Букач начиная для почина, а вдруг переменил намерения… Полное ощущение, что в душе моей… э-э… в сердце моем… нет, точнее будет: в мозгу моем бьются некие стихии, бьются с переменным успехом…
– Букач! Прыгай сюда на ладонь! Ворон Мор старше тебя в служении овеликому мне, поэтому справедливо будет, если он первый выберет место подле меня. А он давно уже выбрал: либо в полете, либо на правом плече. Морка очень хороший, но драчливый и коварный птиц, наверняка захочет тебя обижать, он у нас такой, поэтому будешь у меня за пазухой сидеть или вокруг скакать. Таким образом, попытаемся сохранять мир и лад, понятно?
– Да, о Великий, как ты добр! – Букач перестала дрожать и впервые подняла на меня взор… там был трусливый восторг, робкий восторг, если я что-то в этом понимаю, все-таки не первый день вместе. Забавно: у них у обоих глазки круглые, взгляд багрово-черный, но силы и лютости в Моркином – больше, в тысячу раз больше. Хотя и Букач у нас не ангелочек, и питается отнюдь не розовыми лепестками. Хорошо, что я Букач пощадил, не стал растаптывать. Погоди, Кирпич… А почему ты должен был ее… за что?.. И действительно – за что? И откуда у меня появились такие странные «приходы» – топтать, убивать, карать!? Оно, конечно, вельми приятственно было отпинать Ленту на размер души, но – Букач, к примеру, за что наказывать? За то, что она мне когда-то палец укусила? Подумаешь! У меня и без ее укусов тот день сложился очень даже непросто!.. Погоди… погоди!..
Кричал я длинно и отчаянно, так, что самому страшно стало, потом замолк, но и этого хватило, чтобы повалить сотню деревьев вокруг, как ударной волной, некоторые из них, что похлипче, с корнем вывернуло из земли!.. И Лента опять содрогнулась, словно от пинка, но опять смолчала! Букач и Морку стряхнуло с меня этим криком на мерзлую землю – оба лежат, невредимые, правда, но оглушенные… Морка первый очухался…
