Книга Наемник - Винс Флинн

Москва, Россия

Швец с тревогой посмотрел на часы. Они находились здесь уже более часа, и с каждой проходящей секундой его дурные предчувствия усиливались. Во-первых, ему совсем не нравилось сидеть в приемной директора Примакова на последнем этаже главного офиса СВР. Любое путешествие в заоблачные высоты становилось серьезным испытанием для нервов, но, учитывая события последних дней, Швец опасался, что покинет здание в наручниках. Он сомневался, что Примакову стало известно об исчезнувших деньгах или о других накопившихся ошибках. СВР была мощной организацией, которая проводила тысячи операций одновременно, и Иванова считали отважным человеком, знавшим, в какие моменты следует быть безжалостным, а когда следует улыбаться, и теперь, когда остались позади меняющиеся настроения Сталина и даже развал СССР, этого хватало с лихвой. Но сейчас Швеца начали охватывать сомнения.

Это был «дивный новый мир», в котором деньги текли рекой. На волне децентрализации олигархи появлялись один за другим, но у них возникали проблемы. Среди крестьян росло раздражение – они видели необузданную жадность и коррупцию; москвичи больше всего боялись даже не тирана вроде Сталина, а ярости толпы. Ведь толпа подобна древнему богу, требующему регулярных жертвоприношений. Люди, стоящие во главе страны, это прекрасно знали, и для того, чтобы удовлетворить толпу и не дать вылиться ее возмущению на улицы, отыскивали подходящие кандидатуры и жестоко с ними расправлялись. Одна или две публичных казни могут успокоить многих.

Таков был план Швеца. После того как заставил Иванова поесть нормальной еды, он начал набрасывать их стратегию. Она основывалась на ненависти и недоверии Примакова к «Исламскому джихаду» и дружественных ему организаций. Исчезнувшие деньги будут поставлены им в вину, как и убийство банкира. Когда дьявольский мозг Иванова принялся за работу, ему в голову пришла идея свалить на них еще и убийство Хамди Шарифа. Швец сомневался, что это правильно. Он принадлежал к новому поколению, Иванов же к старой школе, чей девиз звучал так: если начинаешь лгать, лги по-крупному.

Трудная часть состояла в агенте, которого им предложили забрать. Им удалось получить подтверждение через своего человека в ЦРУ, что Марк Камминс действительно существует и что он работал в Москве до того, как его перевели в Дамаск. Если Иванов сумеет доставить такую добычу, то Примаков сможет забыть об исчезнувших деньгах. Остается одна проблема: как расплатиться с палестинцами. Иванов должен убедить Примакова выделить фонды, необходимые для обмена.

А утром позвонил Сайед, и все стало бесконечно более интересным. Сайед объяснил, что теперь в его распоряжении есть еще двое американцев, пытавшихся договориться об освобождении агента Камминса. Один из них – мелкая сошка, но второй – это улов, который бывает раз в жизни. На него попытались надавить, но Сайед отказался сообщить детали и заявил, что готов обсуждать любые проблемы лично, когда они прибудут в Бейрут. Как и прежде, о Дорфмане и исчезнувших деньгах речь так и не зашла.

Молчание Сайеда об исчезнувших деньгах заставило Иванова изменить отношение к происходящему. Что, если «Исламский джихад» и «Фатх» больше его не боятся? Вдруг они считают, что Россия слишком дезорганизована, чтобы проявлять интерес к Ближнему Востоку? За последние годы произошло немало кровавых конфликтов между разными палестинскими фракциями, и Сайед выигрывал больше всех, поставляя оружие всем сторонам. Что, если бандит Мугния решил взять то, что захотел? Убить Дорфмана, забрать деньги, укрепить свои позиции и обмануть Иванова?

Эта мысль заставила последнего потянуться к водке, но Швец его остановил. Встреча с Примаковым была назначена менее чем через час, и ему следовало оставаться трезвым. Проблема стала понятна и Швецу. По какой другой причине мог Сайед молчать об исчезнувших деньгах? Если и сириец все потерял, он должен был потребовать ответов. Так что оставалось единственное логичное объяснение его молчанию: они забрали все средства со счетов и теперь рассчитывают, что Иванов сам поднимет эту тему.

Иванов пришел к выводу, что у них имелась вся информация, которой обладал Дорфман. Все счета и то, как Иванов обманывал собственное правительство, получая миллионы за поставки оружия, – ведь он играл роль посредника во время сделок с Сайедом. Уже только эти сведения могли погубить его. Руки Иванова были связаны – во всяком случае, в данный момент. Вот что посоветовал ему Швец: сделать вид, что он играет по правилам сирийцев и палестинцев, отправиться в Бейрут и посмотреть лжецам в глаза, а потом спросить у них, куда исчезли деньги. И устроить демонстрацию силы, чтобы они в следующий раз подумали дважды, прежде чем воровать у него.

Иванову идея понравилась. Он вошел в кабинет Примакова, обернулся и сказал Швецу, чтобы тот подождал снаружи. Швец слишком хорошо знал своего босса, чтобы сомневаться в его двуличности. Он нервно посматривал на часы; секунды текли одна за другой, и Швец понял, что задумал Иванов. Босс решил свалить всю вину за исчезнувшие фонды на своего заместителя. Он уже наверняка приказал кому-нибудь создать фальшивый след, связывающий его с Дорфманом. И теперь, если возникнут проблемы, Иванов сможет отойти в сторону и обвинить в случившемся своего неумелого помощника. Сейчас Швец даже не знал, кем он недоволен больше – Ивановым, готовым его предать, или собой за то, что не предвидел такой вариант развития событий. Ему следовало оставить Иванова в постели, а самому рискнуть и отправиться к Примакову.

Когда дверь наконец распахнулась, Иванов вышел из кабинета директора со стоическим выражением лица. Он не замедлил шага, пройдя мимо Швеца к лифту, – лишь щелкнул пальцами на ходу, показывая, что заместитель должен следовать за ним. Швец вскочил, застегнул пиджак и поспешил за боссом.

– Ну? – спросил он, как только мужчины оказались в лифте.

– Все прошло хорошо. Он понял, что необходимо сделать.

Швец собрался задать следующий вопрос, но Иванов резко покачал головой, показывая, что здесь говорить не следует. Когда менее чем через минуту они вошли в кабинет Иванова, директор сразу взялся за бутылку водки. На этот раз Швец не попытался его остановить. Приближался полдень, и он считал своей победой, что Иванов так долго сохранял трезвую голову. Он дождался, когда босс сделает несколько больших глотков.