Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Четыре пассажира. В Мурманске сели. Двое по командировочным в колхоз и на маяк, женщину и девушку начальник политотдела ваш нам привез.
– Теща Северина Лукьяновича. А вот девушка? Не знаю кто и откуда.
– По всему видно, дочь ее.
Сказав Ногайцеву, чтобы тот проверил документы у командированных, я с Гранским направился в каюту, пытаясь вспомнить, не называл ли Полосухин имени своей тещи. Нет, не вспомнилось. Не находил ответа и вопрос, кто с ней? Не может же быть, чтобы Оля. А вдруг все же она?
Вот и каюта. Дверь закрыта. Неужели не знают, что прибыли к месту? Постучал в дверь. В ответ – резкое.
– Входите!
Пожилая, довольно полная женщина с крестьянским лицом, в клетчетом модном пальто, в коричневой шляпе, очень похожей на капор, какой я видел на бабушкиной фотографии (как повторяется мода) в коричневых сапожках на невысокой платформе, сидела на диванчике и тревожно-вопросительно смотрела на мня. У столика стояла девушка, очень похожая на Олю, только повыше и постройней. Взгляд ее тоже выражал недоумение.
– Вас Северин прислал? – резко спросила женщина, поднимаясь. – А почему сам не пожаловал?! Некогда?! Заработался?!
– Мама, – робко, испытывая явно неловкость за столь нелепую резкость, попросила девушка. – Не надо так. Ты же…
– Не мешайся. Ишь, грамотная! Я говорю, не переломился бы, когда тещу свою по-человечески встретил!
– Его нет на заставе, – стараясь говорить как можно спокойней, ответил я. – В отряд уехал.
– Тебя же, мама, просили подождать, – упрекнула дочь.
Но мать вновь сердито прервала ее:
– Что просили? Я чтобы инкогнито хотела. Он тут без жены как вел себя?
Ишь ты – инкогнито. А в телеграмме указала: теща. Да простится ей, ибо не ведает, что творит.
– Давайте лучше познакомимся. И катер ждет вас. Меня зовут Евгением Александровичем. Я – заместитель Северина Лукьяновича. А это – Павел Гранский.
Я посторонился, представляя ефрейтора Гранского (до этого он стоял у меня за спиной), и тот сразу же шагнул к девушке и подал ей букетик ромашек.
– У вас оранжерея? – удивленно спросила она, с наслаждением нюхая цветы. – И пахнут, как наши, подмосковные.
– Ниспосланная нам благодать. Природа одаривает нас, пограничников. Любит нас.
Ого! вот она – молодость.
А девушка протянула руку Гранскому и, улыбнувшись кокетливо, проговорила.
– Меня Катей зовут.
– Меня – Елизавета Кирьяновна, – отрекомендовалась теща Полосухина, повернувшись к дочери, взяла у нее цветы. – Правда, что ли, что живые они? – понюхала и удивленно воскликнула: – Ишь ты, а говорили – Север. Лучше наших.
– А что, Оля о ромашках не говорила?
– Ни о чем она не говорила! – сердито ответила Елизавета Кирьяновна и спросила настойчиво: – Пошли, что ли? Или вертаться, раз Северина нет?
– Катер у трапа, Елизавета Кирьяновна.
– Что тогда стоите? Берите чемоданы. И вот сумка еще.
Через несколько минут катер отвалил от трапа и, обогнув теплоход, взял курс к заставскому причалу. Елизавета Кирьяновна, рассевшись на середине скамейки, поворачивала голову то вправо, то влево, отчего походила на большую заводную куклу, и все охала:
– Ишь, прелесть какая. Не наглядишься!
А Катя с Гранским стояли на носу и о чем-то негромко разговаривали.
– Ишь ты, птиц-то, птиц! – восторгалась Елизавета Кирьяновеа. – А тоже боятся. И тут им, бедняжкам, покоя нет. Ишь, как улепетывают!
Точно подмечено. Тупики, кайры и бакланы не взлетали, когда приближался наш катер, а, хлопая пугливо крыльями по воде, с шумом улепетывали либо вперед по курсу, либо в сторону.
– А что там? Неужто, лебедушки?
– Да. Они.
– В раю живете! Истинно – в раю. Лебедь вольный – вот он. Ишь ты! Это тебе не зоопарковский облезлый…
Катер вошел в устье и, сбавив обороты, заскользил мимо гладкого утеса, высокого, угрюмого, несмотря на солнечный день. Притихла Елизавета Кирьяновна, нахохлилась. Я даже улыбнулся, увидев столь резкую перемену в настроении гостьи. Мне ведь тоже, когда проходили мы здесь первый раз, жутковато стало. Неуютно.
Прошли Чертов мост и, обогнув перекат перед Страшной Кипакой, проскочили на малых оборотах в затон к причалу.
– Прошу вас, – предложил я руку Елизавете Кирьяновне, и она будто машинально поднялась. Все еще не могла, видно, побороть робость. Оглянулась на Страшную Кипаку и торопливо вылезла на причал. И снова стала прежней. Как подменили. Расправилась горделиво, громко и недовольно спросила:
– Где же та кособокая избушка, о которой Оля говорила? Ишь ты – хоромы какие! Любо-дорого.
– Вон там, на том берегу. А здесь еще не успели обжиться, – пояснил я и добавил: – Пойдемте. Лена, жена моя, ждет вас. Пока Северин Лукьянович не вернется, у нас поживете.
– Ишь ты! У нас… Теща приехала, а ей места у зятя нет! Или уж – из родни вон? Другую завел?
– Мама!..
– Не мамайся! Сама разберусь.
– Дело в другом, Елизавета Кирьяновна. Мебель он не успел распаковать.
– Ишь, беда какая?! У нас с Катей рук, что ли, нет? Да и он, – она кивнула на Павла, – поможет. С удовольствием. И ты, мил человек, не откажешься теще начальника своего пособить. Иль не права я?
– Вы – гостья.
– Ишь, ускользнул ловко. Ну ладно, права я иль не права, а будет все одно по-моему.
А Катя уже присела у первого, маленького, в пять тощих цветков ромашкового кустика и нежно прикоснулась к ним рукой.
– Милые какие. Ветрено и холодно вам…
– Чудо Севера. На всем побережье Кольского больше не найти такой поляны, – с гордостью, словно он творец этой поляны, пояснил Гранский. – Мы их, как зеницу ока оберегаем.
– Пошли, дочка. Налюбуемся еще на цветочки, – поторопила Катю Елизавета Кирьяновна и повелительно бросила мне: – Давай, веди, показывай путь.
Я пошагал по дорожке вперед, а она время от времени выплескивала восторженные реплики:
– Ишь, кирпичный дом. Красавец. Это тебе не цельнопанельный. Забор-то, забор! Как у нас вокруг больших дач. Цветы, ишь, как глаз радуют. Чего не жить тут? Лучше курорта всякого.
И квартиру Полосухина она рассматривала так же шумно. Удивлялась газовой плите, туалету, удивлялась отделке: «В Москве и то так не строят!» – удивлялась просторным, полным света комнатам, а потом сбросила свое клетчатое пальто, модную шляпу, поправила заколки на жиденьком седом пучке волос, который был собран почти на самой макушке и делал Елизавету Кирьяновну похожей на задиристую клушу, и властно скомандовала:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
