Книга Уроки дыхания - Энн Тайлер

В доме престарелых был старик, который верил, что, едва попав на небо, он получит назад все, чего лишился в жизни. «О да, идея хорошая!» – сказала ему Мэгги, когда он рассказал ей об этом. Она полагала, что старик говорит о вещах неосязаемых – о юношеской энергии, например, или о способности молодых людей забывать про все на свете, увлекаться страстями. Но старик продолжал рассказывать, и она поняла, что у него на уме вещи вполне осязаемые. Прямо у жемчужных врат, сказал он, святой Петр вручит мне большой мешок и там будет все: красный свитер, который мама связала перед самой смертью и который он, когда учился в четвертом классе, забыл в автобусе – и с тех пор скучает по нему всей душой; совсем особенный карманный ножик, по злобе заброшенный его старшим братом в кукурузное поле; колечко с бриллиантом, которое его первая возлюбленная не вернула, после того как разорвала помолвку и сбежала с сыном священника.

Мэгги тогда задумалась – а что она найдет в своем мешке? Засунутые куда-то пудреницы, осиротевшие сережки, зонтики, которые она теряла, не заметив того, а через несколько недель или месяцев вспоминала о них: «Разве у меня не было?..» или «А куда подевался мой?..» Вещи, которые она раздавала не задумываясь, а после проникалась желанием вернуть их, – к примеру, те юбки 1950-х, которые она пожертвовала «Доброй воле», а теперь их длина снова вошла в моду. И она еще раз сказала старику: «О, да», но с чуть меньшей уверенностью, потому что собственные потери вроде бы не огорчали ее так сильно, как старика – его.

Впрочем, сейчас (раскладывая куски жареной курицы по пластиковым коробочкам, которые Айра будет брать с собой в мастерскую) она думала о том, что ее мешок окажется все же набитым посильнее. Она вспомнила зеленое платье, которое вдруг ужасно понравилось Натали, жене ее брата Джоша. Мэгги сказала ей: «Бери, оно идет к твоим глазам», это была чистая правда, и она радовалась, что Натали взяла платье, Мэгги любила ее как сестру. Но после Джош и Натали развелись, Натали куда-то уехала и не стала звонить и писать, как будто она развелась и с ней, и теперь Мэгги хотелось вернуть платье. Оно так и струилось при ходьбе! Одно из тех платьев, в которых можно пойти куда угодно, они на любой случай годятся.

А еще ей хотелось вернуть котенка, Пушинку, которого Айра подарил ей (самый первый подарок!) в пору ухаживания. Такая была веселая, озорная кошечка, она все время сражалась острыми, как иголки, зубками и мягкими серыми лапками с воображаемыми врагами, Мэгги и Айра могли играть с ней часами. Но Мэгги ненароком убила бедняжку, когда включила мамину сушильную машину, не проверив, что у нее внутри, – стала потом вынимать одежду, а там она, обмякшая, вонючая, словно бескостная, точно настоящая пушинка. Как же Мэгги плакала, остановиться не могла. После у нее были и другие кошечки – Люси, Честер, Тыквик, – но сейчас Мэгги вдруг страшно захотелось вернуть Пушинку. Конечно, святой Петр разрешит поместить в ее мешок животных, ведь так? А поместит ли он туда всех тощих, нисколько не приставучих собак Малтрени-стрит, беспородных дворняг, под далекий лай которых она засыпала в каждую ночь детства? Поместит хомячка детей, который годы назад неустанно метался по своей проволочной тюрьме, и Мэгги из жалости выпустила его, а Тыквик поймал да и съел?

И тот банальный брелок для ключей, который у нее был, вращающийся на оси металлический диск, на одной его стороне было вытиснено ЛЮБИТ, а на другой – НЕ ЛЮБИТ. Подарок Бориса Драмма. Когда Джесси получил водительские права, она сентиментально отдала брелок ему. Везла Джесси домой после экзамена и опустила брелок в его ладонь, но, к сожалению, забыла выключить двигатель, и, когда вылезла из машины, та поехала. «Отлично, ма», – сказал Джесси и потянулся к ручке тормоза, и что-то в его надменном веселье заставило Мэгги впервые увидеть в нем мужчину. Ныне Джесси носит ключи в чехольчике из змеиной, полагала она, кожи. А ей хотелось бы, чтобы тот брелок вернулся к ней, она даже чувствовала его пальцами – легкий дешевый металл, рельефные буквы – и помнила, как покручивала его, разговаривая с Борисом. Любит – не любит. И снова увидела Бориса, выскочившего перед автомобилем, когда она училась тормозить. Господи, да он только одно и пытался сказать: «Я здесь! Удели мне немного внимания!»

А еще у нее были такие прозрачные коричневые бусы, похожие на темный янтарь. Антикварная пластмасса, сказала продавщица комиссионного магазина. Пожалуй, тут есть логическое противоречие, но Мэгги эти бусы очень любила. Как и Дэйзи, в детстве она часто брала их поносить, вместе с парой туфелек Мэгги на высоких каблуках, и в конце концов потеряла в переулке за домом. Порвала скакалкой, через которую прыгала, и вернулась домой в слезах, потому что бусы просто исчезли. Они-то уж точно в тот мешок попадут. А заодно и летний вечер, почему бы и нет, – пахнущие потом дети, светляки, теплые половицы веранды, к которым слегка прилипают кресла-качалки, звенящие в проулке голоса: «По-твоему, это удар?» и «Мисс Мэри Мак, Мак, Мак, вся одетая в черняк, няк, няк…»

Она поставила коробочки с курицей на полку холодильника – впереди всего остального, чтобы Айра их не проглядел, – и вообразила изумление святого Петра, увидевшего, что там вываливается из мешка: бутылочка ветра, коробочка свежего снега, смутное, освещенное луной облачко – из тех, что проплывали в небе, как дирижабли, когда Айра провожал ее домой с хоровых занятий.

Тарелки в сушилке уже высохли, Мэгги собрала их стопкой и перенесла в буфет. А потом наложила себе большую чашку мороженого. Нужно было все же купить шоколадную стружку, у сливочной помадки слишком бесцветный вкус. Поднялась по лестнице, черпая мороженое чайной ложкой. Остановилась у двери Дэйзи. Девочка стояла на коленях, запихивая книги в картонную коробку.

– Мороженого хочешь? – спросила Мэгги.

Дэйзи подняла на нее взгляд:

– Нет, спасибо.

– Ты на ужин всего одну куриную ножку съела.

– Я не голодна, – ответила Дэйзи и смела со лба локон. Одета она была в то, что брать с собой не собиралась, – обвислые джинсы, блузка с надорванной петлицей. Комната ее уже выглядела как нежилая, стоявшие прежде на полках безделушки были упакованы не одну неделю назад.

– А где же твои плюшевые зверушки? – спросила Мэгги.

– В чемодане.

– Мне казалось, ты хотела оставить их дома.

– Хотела, а потом передумала, – сказала Дэйзи.

За ужином она была такой тихой. Мэгги видела, что Дэйзи беспокоится о завтрашнем дне. Хотя она ничего об этом не говорила – вполне в ее духе. Все приходилось угадывать по косвенным признакам – по отсутствию аппетита, по решению взять с собой зверушек. Мэгги сказала:

– Ладно, голубчик, если потребуется помощь, позови меня.

– Спасибо, мам.

Мэгги прошла коридором в спальню, которую делила с Айрой. Он сидел, скрестив ноги, на кровати и раскладывал пасьянс. Туфли сняты, рукава рубашки закатаны.