Маг уселся на скамейке,Ухом вертит три копейки.Магия, магия…Так хочу быть магом я!
Маг устроился на ветке,Ухом вертит табуретки.Магия…
– Что за белиберда? – раздраженно проскрипел Хорригор, прервав новоявленного поэта. – Вы нас сегодня решили совсем доконать? При чем тут кирпичи и табуретки? Вы когда-нибудь видели, чтобы мы с Алом крутили ушами табуретки? Или вы просто бредите?
– А при том! – вдруг вызверился на иргария груйк, решив, видимо, что лучшая защита – это нападение. – Если бы этой вашей магии-шмагии не было, никто бы тут не окочурился! Понапридумывали всякой муйни-шмуйни, а из меня крайнего делают!
– Это называется: с больной головы на здоровую, – заметил Шерлок. – Не надо было ничего трогать, Дасаль.
– А я и не трогал! – с невинным видом заявил груйк. – Просто случайно задел, там же развернуться было негде!
После столь неожиданного и беспардонного утверждения в башне наступила ошеломленная тишина. Ее нарушил сам же Умелец.
– И вообще, я к вам в компанию не набивался! – чуть ли не завизжал он, вскочив на ноги и распаляясь все больше. – Уговорили, заманили! А у меня были совсем другие планы! Я, может, по театрам хотел походить, повысить свой культурный уровень! А вы меня развели, как последнего лоха! Жизнь спасти в Галактике, то-се, пятое-десятое! Я и повелся! Вы же специалисты восьмидесятого уровня, маги-шмаги и все такое… Что ж не предупредили?! Откуда мне было знать, для чего там вся эта хренотень наворочена? А раз не предупредили, так и нечего мне предъявы кидать! Думаете, если я из провинции, то можно на мне ездить? Ну нет уж! Университетов ваших не кончал, но в жизни кое-что понимаю. Без этой вашей магии!
На этот раз тишина висела гораздо дольше. Дасаль, тяжело дыша, застыл в позе боксера, готового отбить любую атаку противника. Потом понял, что маги не собираются превращать его в пыль за такую эскападу, и вновь с независимым видом присел на корточки.
– Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол», не верь глазам своим, – вдруг изрек Спиноза.
– Сам ты буйвол, железяка! – на всякий случай буркнул Умелец, хотя и не понял, что хотел сказать этой фразой супертанк.
А вот Хорригор высказался гораздо более доходчиво, повторив, по сути, суждения Шерлока о способностях груйка.
– Вам в театр не ходить надо, – сердито произнес он. – Вам там играть надо. Публика валом будет валить на такого артиста. Это ж надо так все перевернуть с ног на голову!
– Демагогия, что называется, в неразбавленном виде, – покачав головой, добавил Аллатон.
– Фильтруйте базар, кудесники! – ощетинился Дасаль. – Я в ваших оценках не нуждаюсь, вы лучше себя оценивайте, белые вы мои и пушистые. Я, между прочим, никаких войн в Галактике не вел и трупами свой путь не устилал, как некоторые… не будем показывать пальцем.
Хорригор возмущенно засопел, Аллатон даже приподнялся на сиденье, явно собираясь вступить в полемику, но тут Шерлок взял на себя роль миротворца.
– Господа, а не кажется ли вам, что для участников столь важной, я бы сказал, общегалактической миссии, мы ведем себя слишком… м-м… буйно? – рассудительно начал он. – Давайте остудим свой пыли направим нашу энергию в другое русло. Должен признать, что был не прав, не возражая против участия в экспедиции господина Дасаля. Но время вспять не повернуть, и нужно принимать реальность такой, как она есть. Я не сторонник противоправных действий, но если вы, Дасаль, еще хоть раз дернетесь, – следователь сурово взглянул на груйка, – то придется вас изолировать до окончания нашего пребывания на Гренделе. А потом можете на меня жаловаться… если совести хватит.
– Совести у меня навалом, – осклабился груйк. – Даже поделиться могу. И заметьте, не я тут распальцовку затеял. Просто терпеть не могу наездов. Не на того напали! На меня как сядешь, так и слезешь!
Очередной выпад вконец распоясавшегося груйка оказался тем самым шилом, от укола которого у Дария Силвы лопнуло терпение. Стремительно развернувшись вместе с креслом, он наставил палец на Дасаля и громко и отчетливо произнес:
– Как командир боевой транспортной единицы заявляю: если вы не прекратите нагнетать конфликт, то именно слезете и дальше пойдете пешком. Деятельность экспедиции приравнивается к участию в боевых действиях, и я имею полное право избавляться от лиц, нарушающих дисциплину. Не мешайте работать, стрелять-попадать!
– Молчу, молчу, молчу! – покорно поднял руки груйк. – И вообще, пошел в туалет.
Он поднялся на ноги и направился к выходу.
– Воду не забудьте спустить после себя, – мстительно буркнул ему вслед Хорригор.
Уроженец макатронской глубинки замедлил шаг и начал оборачиваться, явно не собираясь оставлять без ответа этот выпад. Но тут боевая машина дернулась, резко ускоряя ход, и Дасаля вынесло в коридор. И Спиноза тут же вернулся к прежнему режиму передвижения.
– Хороший финт, Беня! – одобрил Тангейзер. Повернулся к сидящим вдоль стен магам и Тумбергу и покачал головой: – Ну и тип!
– Все нормально, – сказал Тумберг. – Просто он знает, что виноват, вот и ерепенится. Не надо к нему цепляться, ему и так несладко.
– Да это понятно, что несладко, – проворчал Хорригор. – Только мы его на это не толкали, а напротив… И ну до чего же изворотливый субъект!
– Что да, то да, – кивнул Тумберг. – Но давайте не будем. Войдем, так сказать, в положение.
И вошли – вернувшегося из туалета Дасаля встретили общим молчанием. Груйк тоже не стал затевать разговор. Присел у стенки и уставился на экран, где по-прежнему тянулась дорога, отделенная от темной равнины цепочками фонарей на обочинах.
Силва связался с орбитой и, не объясняя причины, информировал Мурманского о возвращении в столицу. Задавать вопросы командир транспортника не стал, просто принял к сведению это сообщение. Голос у него был сонный – вероятно, Дарий его разбудил. Уже объявив об уходе со связи, Ярила спохватился:
