– Эта боль – лучшие мои мгновения,Эта роль – станет для меня последней.Искусственное сердце и душа горящая…Только слушай – это всё, что настоящее.
Я коснулась кончиками пальцев его лица, игнорируя слёзы, наворачивающиеся на глаза, потому что я знаю то, чего не знает Шейн. Он думает – всё только начинается. А я знаю, что всё заканчивается, не успев начаться. Потому что так будет правильно, потому что ни мы, ни мир, ни целая вселенная не оставляют за нами другого выбора.
Наши жизни на разных полюсах.
– Слушай меня, Тейт, – тихо прошептал Шейн. – Не смотри. Только слушай. Когда я на сцене… я настоящий. Только там я живой. Слушай музыку… эти слова идут из самого сердца. В них нет лжи, потому что в них я такой, какой есть. Не смотри. Только слушай…
Чтобы спрятать слёзы, я поцеловала Шейна в губы. Он обнял меня крепче, притянул к себе и поцеловал в ответ.
Я не знаю, что чувствую к этому человеку. Клянусь, не знаю… Пока что всё ещё исправимо, думаю, что исправимо, но если этот Шейн, который в данный момент лежит рядом со мной и говорит такие слова – настоящий… то боюсь, что никогда не смогу остановиться. Боюсь, что прощу его рано или поздно. Поверю ему.
А потом всё станет ещё хуже. Всё усложнится ещё больше.
Потому что всегда будут существовать фанаты. Всегда будут существовать контракты. Всегда будет пресса и директора со своими правилами и штрафами. Сколько нужно будет ждать, пока Шейн освободится от всего этого? Пять лет, десять? Да и готов ли он к этому? Нет. Шейн не готов. Человек не может поменяться за один день. Люди в принципе не могут меняться – они могут становиться лучше или хуже, но суть всё равно останется. В каждом из нас. Эта суть заложена природой, родителями, Богом. Судьба никогда не позволит идти ей наперекор, как бы сильно не было стремление. Всё уже распланировано. И пусть всё будет так, как должно быть.
Я и Шейн… пока что это невозможно.
Думаю, это никогда не станет возможным.
Мы слишком разные, хоть и так похожи…
– Миллер…
– М?..
– Ты ведь не прекрасный сон? – тяжёлые веки Шейна были закрыты, губы едва шевелилась.
– Я твой кошмар, Бенсон, – ответила на полном серьёзе.
– Точно, – слабо хмыкнул Шейн, – самый прекрасный кошмар на свете.
Хорошо, что он не видит, как мои горячие слёзы сбегают по виску и увлажняют подушку.
– Эй, – едва слышно прошептал Шейн, – мой кошмар ведь не исчезнет с наступлением утра?.. Потому что, клянусь, Миллер, я не прощу тебя за это…
Ответить я не успела. Дыхание Шейна выровнялось, и он крепко уснул.
Хотела бы я ответить совсем не то, что было в голове. Но решение уже принято. Меня может осуждать кто угодно, может не понимать кто угодно, но это решение правильное. На данный момент моей жизни – другого выхода нет.
Подумайте трижды, если собираетесь меня осудить. Поставьте себя на моё место. Потому что даже если я и смогу наплевать на то, что станет со мной, то просто не смогу позволить своему эгоизму разрушить жизнь человеку, который только-только начал понимать, что мир слишком огромен, чтобы вращаться вокруг него одного.
Я должна исчезнуть.
С самым рассветом, пока Шейн и Джаред ещё спали, собрала свои вещи, повесила Гибсона на плечо, вызвала такси с телефона Шейна и уехала в аэропорт. Благодаря деньгам Николь средств на покупку ещё одного билета хватило.
Этим утром я вернулась в Нью-Йорк.
Этим утром моей истории поездки в солнечный Лос-Анджелес подошёл конец.
FB, после того как шоу завершилось, отправились в тур по Азии.
А моя жизнь стала прежней.
Конец первой книги.
©Елена Филон, 2016
