Ничего не случилось. Рейстлин ощущал лишь, как лихорадочно колотится его сердце. Наконец он вытер пот со лба, протянул руку к мирно лежащему пергаменту и поднял его.
Сообщение было совсем коротким, несколько строчек, почерк — незнакомым, и Рейстлин никак не мог понять, содержат слова заклинание или нет. Наконец он решился, унял тяжёлое дыхание и прочёл:
«Магиусу-младшему. Наша беседа доставила мне истинное удовольствие, жаль, что ты так быстро ушёл. Я очень сожалею, если какое-то из моих слов обидело тебя, и готов принести извинения, а также вернуть все вещи, забытые тобой в моём шатре. Как только город падёт, надеюсь, мы ещё увидимся и продолжим разговор.
Иммолатус».
— И это всё, что он думает обо мне, — горько прошептал Рейстлин. — Зовёт меня в западню, которую может разглядеть даже тупой, глухой и одноглазый овражный гном… Нет, мой двуликий друг, как бы ты ни был заинтересован, я не имею ни малейшего желания продолжать такое знакомство. Юноша скомкал пергамент в руке и, выйдя из палатки, швырнул его в ближайший костёр. Его считают глупцом из глупцов! Все мысли отказаться от задания улетучились в один миг. Даже если бы его не взяли, Рейстлин бы сам вызвался добровольцем.
— Выступаем! — прокатилось по лагерю штурмовиков, — Выступаем!
Маг встряхнулся и, подхватив посох, поспешил занять своё место рядом с Карамоном.
Небо совсем затянуло, моросил затяжной дождь. Солдаты мрачно кляли погоду, отсыревшие дрова и разбухший хлеб, зато мастер Сенедж и сержант Немисс были в прекрасном настроении, радуясь отсутствию лунного света и звёзд. Штурмовой отряд совершил трёхчасовой бросок, достигнув утёсов, тянущихся позади Безнадёжности. По прямой из лагеря досюда было не больше часа, но Сенедж решил не рисковать. Отряд больше часа удалялся в сторону от города и только потом, сменив направление, начал приближаться к Безнадёжности. Нужно быть абсолютно уверенными, что их никто не сможет заметить со стен.
Вперёд выслали самых опытных следопытов, они должны были найти подходящее место для подъёма. Штурмовики завершили бросок, но доклады разведчиков были неутешительными: нужного места не отыскалось. Главной проблемой стала быстрая река, протекавшая по каньону недалеко от скал. Она вспухла от дождей и вышла из берегов, запрудив ближайшие фермы и мельницы. Огромные колеса разграбленных мельниц продолжали со скрипом вращаться, навевая тоску и уныние.
Солнце село и наступила ночь, когда одному из следопытов удалось найти подходящий брод. Поток воды в том месте разбивался небольшим островком, и над ним удалось натянуть канатную переправу. Подняв оружие над головой, штурмовики начали форсирование реки. Несмотря на тёплую погоду, вода, берущая своё начало в горных вершинах, была холодна как лёд. Карамон, опасаясь за здоровье брата, предложил перенести того на руках, но Рейстлин так глянул на него, что, будь близнец молоком, прокис бы в тот же миг.
Рейстлин переправился медленно, осторожно делая каждый шаг, больше волнуясь за сохранность свитков и припасов, чем за своё здоровье, — хоть они и были надёжно упакованы, одна мысль, что вода может размыть чернила и испортить заклятие, приводила мага в ужас. Когда Рейстлин выбрался на остров посреди реки, он замёрз так, что зубы выбивали дробь почище, чем походный барабан. Его обрадовало только то, что с другой стороны было много камней и не было нужды снова лезть в ледяную воду.
Облегчение было недолгим — предстоял подъем. Он оказался не так и труден, только промёрзшие руки и ноги не слушались, скользя по мокрым камням. Даже ветераны постоянно посылали проклятия сырости, когда то один, то другой едва не срывались, рискуя улететь в кипящую реку. Карамон и Крыса, который оказался необычайно искусным скалолазом, помогли Рейстлину преодолеть наиболее трудные участки. Через некоторое время они достигли утёсов, где и начиналась самая тяжёлая работа.
Хрипло дыша, растирая ушибленные плечи и замёрзшие ноги, штурмовики смотрели на монолитные скалы, нависшие над ними. Один из разведчиков показал выступ, за которым виднелись вершины утёсов. Отряду было необходимо добраться туда — именно за этими утёсами начинались городские стены.
— Маджере, ты самый сильный, — сказала Немисс, передавая Карамону горный крюк. — Попытайся забросить его как можно выше вон на ту скалу.
Карамон не спеша, раскачал тяжеленный крюк и мощно метнул его. Крюк ударился о камень, высекая искры, и рухнул вниз, едва не раскроив голову сержанта, которая едва успела отпрыгнуть.
— Извините, сержант, — пробормотал Карамон.
— Давай снова! — крикнула Немисс, на этот раз уже с безопасного расстояния.
Силач снова раскачал крюк, на этот раз тщательно прицелившись. Верёвка взвилась в воздух под углом к горе, раздался новый удар, все затаили дыхание. Крюк в последний момент угодил в трещину и там застрял. Карамон всем весом повис на канате, но он держался.
— Фляга, ты первый, — приказала сержант. — Захвати как можно больше верёвок.
Никто не знал настоящего имени Фляги, даже он сам, так его звали родители с детства, а он привык. Фляга происходил из семьи циркачей, выступавших на ярмарках до всей Соламнии, включая даже королевский цирк в Палантасе. Никто не знал, почему Флягу не привлекла такая судьба и он пришёл записываться в наёмники, но шептали, что его жена и друг разбились под куполом в один день. Если это было и так, потеря не сильно повлияла на его характер — Фляга всегда был весел и беззаботен, радуя товарищей по лагерю разными фокусами. Он мог бегать на руках так, как не каждый может на ногах, крутить сальто и завязывать своё тело в невиданные узлы. Кроме того, бывший циркач легко взбирался на любое дерево или стену.
Достигнув выступа. Фляга закрепил несколько верёвок и скинул их ожидающим солдатам. Штурмовики выстроились в очередь и начали подъем.
Рейстлин стоял в стороне, наблюдая за ними и обдумывая сложившуюся ситуацию. Маг донимал, что его силы едва хватает поднять полный кубок с вином, не говоря о том, чтобы втянуть на скалу собственное тщедушное тело. Карамон знал это и, подойдя к брату, шёпотом спросил:
— Как ты дальше, Рейст?
— Тебе придётся нести меня, — с лёгкостью ответил тот.
— Ух… — только и проговорил Карамон, задрав голову и с тревогой посмотрев, на какую высоту придётся поднять брата. — Хоть ты и весишь чуть-чуть, но с тобой посох и свитки, да ещё ингредиенты заклинаний…
— Ты и не заметишь моего веса, Карамон, — мягко сказал Рейстлин. — Я наложу заклинание, которое сделает моё тело лёгким как пёрышко.
— О! Ты сделаешь это… Тогда прекрасно! — доверчиво сказал Карамон. Он нагнулся, чтобы близнец мог забраться к нему на спину. — Давай обхвати меня за шею. Посох крепко держишь?
Рейстлин кивнул — посох и сумку с магическими припасами у него можно было вырвать только вместе с руками. Карамон ухватился покрепче за канат и начал подъем.
— Ты сказал заклинание, Рейст? — спросил силач. — А то я что-то не слышал никаких слов…
