Было трудно судить, насколько быстро проходит дистанцию Леона. Кинг был таким долговязым, что всегда казался медлительным, как будто рассекал не воздух, а воду. Они были красивой парой, Леона и Кинг. Я не могла не залюбоваться ими. Тусклый блеск темно-синих сапог Леоны являл удивительный контраст с лоснящейся шкурой Кинга. «Королева Йонахлосси верхом на королевской лошади», – подумала я. Но им предстояло утратить свой королевский статус. Я понимала, что через какое-то время мало кто будет помнить и эту девочку, и ее лошадь.
Кинг снова играючи преодолел финальную комбинацию препятствий.
Трое лучших – я, Джетти и Леона – въехали в манеж. Никто из нас не знал, какое мы показали время. Я тихо разговаривала с Наари, которая приплясывала и выгибала шею. Она попыталась обогнать Кинга, и Леона смерила меня возмущенным взглядом.
– Контролируй ее! – бросила она.
Я поняла, что у Леоны все будет хорошо. Она была способна вынести любые жизненные бури.
– Почему ты всегда должна быть первой? – спросила я. Этот день был ненамного лучше самого страшного дня в моей жизни, из-за которого я здесь и оказалась. Но изумление, промелькнувшее на точеном лице Леоны, доставило мне удовольствие. – Пожалуй, сегодня я поеду вперед, – заключила я и, пришпорив Наари, обогнала Кинга.
Возле ворот я увидела Хенни, которая оживленно с кем-то болтала. Я не узнала ее собеседницу, пока она не обернулась и не взглянула на меня. Миссис Холмс. Все в ней стало короче – ее волосы, уложенные в свободный узел, ее юбка, которая уже не волочилась по земле, ее блузка, теперь не застегнутая у горла камеей, а открывавшая взглядам бледную кожу ее шеи. У меня закружилась голова, и я быстро наклонилась вперед в седле, как будто теряя сознание.
– Теа, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила миссис Холмс.
Я смотрела на нее, открыв рот, и не могла скрыть удивления. Она посвежела, как будто побывала на курорте. Теперь я поняла, что в юности она была очень хорошенькой. Не красивой, но хорошенькой, маленькой и очень бойкой. Меня чуть не стошнило.
– Да, Теа, – холодно произнесла Хенни, – ты хорошо себя чувствуешь?
Я кивнула и проехала мимо них, стараясь не встретиться взглядом с миссис Холмс и игнорируя потрясенное лицо Хенни.
– Теа, – крикнула она вслед мне, – ты совсем разучилась себя вести?
Но я не решалась смотреть в глаза миссис Холмс. Как бы я ни старалась, я не смогла бы сделать вид, что она мне нравится.
Я обо всем забыла. Я забыла о том, что она вернется и предъявит права на своего мужа и на свою жизнь здесь. И все же, въезжая в манеж, я хотела, чтобы победительницей оказалась я.
Мы развернули наших лошадей головами к мистеру Альбрехту и Рэчел, которая вручала гирлянды победителям нашей группы. Девочка улыбнулась мне. За тот месяц, что она отсутствовала, ее лицо позолотило солнце. В положении дочери директора были свои преимущества. Мистер Альбрехт одной рукой обнимал Рэчел за плечи, как будто пытаясь от чего-то ее защитить. Ее по-прежнему здесь любили. Она продолжала улыбаться мне, ее щеки были розовыми, а во взгляде светилась надежда. И ей было на что надеяться. Ее родители воссоединились, и семья вновь стала единым целым. Я увидела в первом ряду Молли, которая весело болтала с другой первогодкой. Все первогодки своими пушистыми волосами и длинными ногами по-прежнему напоминали юных кобылок. Казалось, они не знают, куда им девать свои руки и как управлять слишком быстро ставшими длинными ногами.
– Сейчас мы огласим результаты, – объявил мистер Альбрехт, когда толпа затихла.
Джетти что-то яростно бормотала себе под нос, и я обернулась к ней.
– Всегда смотрит, – буркнула она, перехватив мой взгляд, – она повторила то, что когда-то сказала мне Хенни.
Я промолчала и закрыла глаза, чтобы не видеть всех тех, кто за нами наблюдал.
Когда я снова их открыла, то увидела серьезные лица и устремленные на нас взгляды. Это так много для всех нас значило! Марта что-то обсуждала с Хенни. Элис Хант притихла и напряженно следила за происходящим. Молли грызла ногти. За исключением Сисси, я так мало знала обо всех этих девочках. Нет, еще я знала достаточно об Эве, чтобы с полным правом называть ее подругой.
Рэчел встретилась со мной взглядом и быстро отвела глаза, и я поняла, что победила.
– Такого никогда еще не было, – начал мистер Альбрехт, стоя перед нами и обращаясь к толпе. Единственным, что отличало его от всех нас, был его сильный акцент. – Еще никогда мы не вручали приз новенькой.
Я увидела, что Хенни что-то прошептала на ухо миссис Холмс, которая покачала головой. Разумеется, теперь все поняли, что речь идет обо мне. Мэри Эбботт сияла, а Кэтрин Хейз заинтересованно меня разглядывала. Я смотрела на миссис Холмс только потому, что не должна была смотреть на ее мужа, который стоял позади всех, держа на руках Декку. Миссис Холмс тоже на меня смотрела, и ее лицо сохраняло безмятежное выражение.
– Верховая езда, – продолжал мистер Альбрехт, – это, если можно так выразиться, настоящее партнерство между человеком и животным, это соединение силы ума человека и грубой физической силы лошади.
– Давай, заканчивай уже, – прошептала Леона.
– Все, что происходит в манеже, справедливо. Там, где решающую роль играют мастерство и скорость, именно в этом порядке, не может быть любимчиков. Девушки, этот урок очень пригодится вам в жизни. Во всех своих начинаниях стремитесь к успеху и будьте честны. И награда не заставит себя ждать.
Гирлянды аккуратно висели на руке Рэчел, и он взял у нее самую простую из них. Он надел зеленый венок на шею коня Джетти, который при этом прижал уши и обнажил зубы. Следующая гирлянда обвила шею Кинга, который терпеливо ждал, пока мистер Альбрехт возился с застежкой.
– А победительницей сегодня стала Теодора Атвелл из Иматлы, Флорида, которая потрясла нас своей отвагой и мастерством.
В манеж вошел мистер Холмс. Проходя мимо своей жены и Хенни, он кивнул им.
Сняв гирлянду с руки Рэчел, он ущипнул ее за щеку, и она, смутившись, отвернулась. Я почувствовала, что меня охватывает паника. Я не хотела, чтобы он подходил ко мне так близко. Но вот и он, уже рядом, и я даже вижу пробор в его темных волосах. Еще одна традиция лагеря Йонахлосси.
– Молодец, Теа, – пробормотал он и похлопал Наари по шее так осторожно, как сделал бы только человек, не умеющий обращаться с лошадьми.
Потом он застегнул гирлянду на ее шее. Форзиции с вкраплениями фиолетовых столоносных флоксов. Начало цветения и тех и других. Кто бы мог подумать, что такое неожиданное сочетание – первые поразительные, какие-то электрические, вторые очень нежные – окажется красивым? На это была способна только миссис Холмс. Она вернулась как раз вовремя, чтобы воспользоваться результатами своих стараний в саду и позаботиться о гирляндах.
А сейчас она заботилась о Декке. Прелестная темноволосая Декка стояла в толпе рядом с матерью. Миссис Холмс не заслуживала того, что я сделала.
