Книга Черный передел - Алла Бегунова

Напрасно Аржанова беспокоилась о похоронах и поминках резидента. И без ее участия они получились многолюдными, богатыми, достойными, трогательно-благородными. Ими занялась греческая община ханской столицы. Настоятель церкви отец Константин даже разрешил устроить поминальный обед на территории храма, под навесом во дворе.

Для беседы с ним Анастасия вновь преобразилась в восточную женщину. «ФЛОРА» изложила священнику ту же версию, что и шейху братства «мавлавийа» Ходжи-Ахмаду: она – русская по происхождению, но приняла ислам и вышла замуж за турецкого купца с Тамани. Ее муж занимается торговлей крымскими винами. Он успешно вел дело вместе с Попандопулосом, в которое грек вложил солидную сумму. Потому она желает оплатить поминки и присутствовать на них со своими слугами.

Отец Константин, человек лет сорока от роду и с типичной средиземноморской внешностью, то есть красивый мужчина с окладистой каштановой бородой, отнесся к рассказу с полным доверием. Он ласково смотрел на стройную посетительницу, закутанную до глаз в белую накидку «фериджи», кивал головой и говорил, что ее поступок свидетельствует о сердце добром и отзывчивом.

Но известно ли госпоже о печальном конце почтенного коммерсанта? Ведь он был объявлен русским шпионом и повешен на городской площади мятежниками, ныне покинувшими город, однако с полуострова еще не изгнанными.

Анастасия произнесла в ответ речь, дипломатически весьма выдержанную. Она отметила живой, веселый, чрезвычайно общительный нрав Микиса, вследствие чего у покойного могли появиться друзья и в России. При светлейшем хане Шахин-Гирее преступлением это не считалось. Старший его брат Бахадыр-Гирей, которого, кстати, отлично знал ее муж, совершенно иначе представляет себе будущее крымско-татарского государства. В связи с тем вопрос о признании или непризнании деятельности какого-либо гражданина шпионской, по-видимому, однозначно быть решен не может.

Несколько удивленный рассуждениями купеческой жены, священник заговорил с ней о покойном более откровенно. Оказалось, Попандопулос давно позаботился о спасении собственной души. Он регулярно делал большие пожертвования храму, помогал вдовам и сиротам, выучил на свои деньги несколько подростков из малообеспеченных семей. Община, воздавая должное щедрому благотворителю, пройдет мимо инцидента с виселицей. Греки будут молиться лишь о скоропостижной кончине соплеменника от несчастного случая.

На поминках так все и произошло.

Сидя за роскошно накрытым столом, Аржанова услышала, что отец Константин прочитал молитву. В конце ее присутствующие поднялись с мест. Они перекрестились и, склонив головы, тихо запели какой-то псалом, медленный и невыразимо грустный. Русские не понимали его смысла, но общее настроение скорби и печали захватило их. Анастасия почувствовала, как слезы катятся по ее щекам, как затруднилось, сделалось прерывистым дыхание, как бешено забилось сердце, не в силах справиться с новой болью.

– А не хватит ли вам геройствовать? – услышала она голос за спиной и обернулась.

Белый маг стоял рядом с ней. Он взял ее за руку и повел прочь с церковного двора. Они словно бы сделались невидимыми и прошли сквозь толпу, точно сквозь облако. Никто не посмотрел им вслед. Но сержант Чернозуб, обежав церковь с другой стороны, уже ждал их на улице. Аржанову он поднял и усадил в крытую арбу, Гончаров устроился рядом, подложив ей под спину сафьяновые подушки. Кирасир взгромоздился на козлы, разобрал вожжи, причмокнул губами: «Н-но, залетные!» Лошади побежали по грунтовой дороге, петляющей между заборов.

На руках же Чернозуб внес курскую дворянку в дом. Глафира, увидев барыню в полуобморочном состоянии, здорово испугалась. Она кинулась искать походную аптечку. Но из-за двух больших переездов в течение восьми дней, сундуки, корзины, саквояжи, переметные сумы были до конца не разобраны, вещи в них перепутаны. Аптечка, имевшая вид деревянного ящика кубической формы с дверцами, почему-то очутилась на кухне, среди кулей с провизией и сковородок.

Сергей Гончаров нашел свое лекарство быстрее. Не прошло и пяти минут, как он появился в комнате с серебряной фляжкой. Колдун объяснил, что в ней – чистейшая родниковая вода, освященная в храме Василия Блаженного в Москве. Прошептан какое-то заклинание, он налил воду в серебряный стаканчик и подал Анастасии. Она выпила содержимое покорно и равнодушно, все еще подавленная болью в левой стороне груди и за грудиной.

Ни раньше, ни теперь Аржанова не придавала слишком большого значения ни словам, ни действиям белого мага, он мог колдовать сколько угодно, внушая разным людям мысль об изгнании злых духов и избавлении от любых болезней, обещания свиданий с давно умершими родственниками; поражать воображение, рассказывая доверчивым об их прошлом, настоящем и будущем. Себя его пациенткой она не считала. Ей не требовалась чужая, посторонняя сила в преодолении собственных жизненных перипетий.

Однако сердце стало успокаиваться.

Гончаров, пристально наблюдавший за молодой женщиной, заметил эту перемену и облегченно вздохнул. Тут Глафира принесла склянку с корнем валерианы, настоенным на спирту. Аржанова не отказались и от стандартного медицинского средства, которому доверяла гораздо больше.

Обычно встречи горничной и божьего странника, принятого в состав крымской экспедиции с глазу на глаз, заканчивались плохо. Верная служанка страшно ревновала Гончарова к хозяйке и всегда старалась чем-либо его уязвить. Ныне, признавая свой промах, Глафира отнеслась к белому магу весьма миролюбиво. Они даже уселись рядом у изголовья Анастасии, обмениваясь мнениями насчет причин ее недомогания. Суждения двух специалистов, народных целителей, в основном совпадали.

Гончаров поведал об особенностях земель, окружающих храмы. Безусловно, в самих церквях торжествует Божья благодать и накапливается положительная энергия. Зато не концентрируется другая, более подходящая для мертвых, чем для живых. Исторгнутые из стен храма силы Сатаны беснуются около него, и не каждому дано выдержать их жестокий приступ. Потому госпоже Аржановой не стоило участвовать в поминальном обеде на церковном дворе. Глафира, согласно кивая, подтвердила, что барыня действительно очень ослабла в ходе яростных схваток с басурманами в иудейской крепости на горном плато.

Анастасия вполуха слушала их бредовую беседу. Вспоминалась ей Пасха в Аржановке, когда Гончаров был пойман в полночь на кладбище церковным сторожем отставным гренадером Ширванского пехотного полка Данилой. Тогда белый маг тоже нес всякую околесицу, объясняя ей свое поведение. Но слова – шелуха. Из хаоса случайных впечатлений перед ней, как утес среди сумасшедшей пляски волн, уже вставал один-единственный вопрос, главный и значительный: что делать дальше?