Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Процелла лежала, свернувшись клубком, под помостом. В руках у нее был деревянный меч и свиток пергамента. Едва ее вытащили, Дивинус бросился к сестре, но заговорить Процелла смогла только тогда, когда Кама прижала ее к своей груди и сняла напряжение. Точно так, как это делала с нею же Ви в прошлый полдень. Процелла зарыдала, а потом, выплакав большую часть слез, стала говорить. Для Камы, Касасама, Дивинуса и тем, кому Кама разрешила остаться – Иктусу, Ви, Имбере и Фанге.
– Днем ко мне пришел Эм, – сказала Процелла. – Принес пергамент, сказал, что закончил с тем заклинанием, о котором просила Кама, но хочет, чтобы я посмотрела. Он горазд в заклинаниях, но слаб в письме. И еще сказал, что писать о том секрете, о котором ты знаешь, Кама, не станет. Он сделает то, что может, но не будет выдавать секрет. Слишком опасно.
– Уже не сделает, – прошептала Кама.
– Мы только начали смотреть пергамент, – продолжила Процелла, – когда Орс насторожился. Он сказал, чтобы мы сидели не шевелясь. И вышел в коридор. Велел, чтобы мы закрылись. И даже спрятались под лежаком. Сказал, что наше умение фехтовать тут не пригодится. Надо спасаться. Он закрыл нас снаружи. Потом мы услышали звуки схватки за дверью. Прошло несколько минут. Тут я сломала мел. Почувствовала, что ужас накатывает, и сломала мел.
Кама слушала Процеллу, бледная как полотно.
– А потом дверь вылетела, – продолжила Процелла. – Я выглянула и увидела, что Орс сражается с женщинами и с этим весельчаком-стражником замка – Винумом. Они так рубились, что… Я не знаю, кто мог бы против них устоять. Но Орс устоял. Он уже был в крови, но он срубил пятерых девушек, а потом стал колдовать. Он почему-то не убивал последнюю из них и Винума. Хотя они сражались лучше прочих. Я все видела. Мы смотрели вместе с Эмом, но не могли выбраться из-под топчана. От страха, – призналась Процелла. – И вот когда Орс оказался между ними, он вдруг замер. Выставил в их стороны руки, даже меч бросил, и замер. Я подумала, что сейчас его убьют, но и они замерли. А потом он стал называть их имена. Он поворачивал только голову и называл их имена. Они тоже кричали ему что-то, но они называли его Орсом, а он знал их имена, женщину называл Тиантой, а Винума – Эофаном. А потом они стали выть и дергаться, запахло паленым, и они упали замертво.
– Невозможно, – прошептала Кама. – Не хватит никакой силы. Да, он держал их на одной линии, сокращал потери, но я не смогла бы развоплотить и одного мурса. Если только изгнать его из тела. Я изгоняла дважды. Диафануса и Сальда. Но я не знала их имен… И не развоплотила…
– Так это были мурсы? – спросил Касасам. – Что же это за охота, если в ней участвуют четыре мурса?
– Вот они, – всхлипнув, кивнула на трупы гахов, Процелла. – Когда Тианта и Винум упали, Орс тоже упал. Мне показалось, что у него нет больше сил. Он даже не мог взять в руки меч. Стоял на четвереньках головой к двери и повторял одно: «Это еще не все, это еще не все». И тогда вошли двое гахов. Один повыше, другой чуть ниже. Но они не были похожи на гахов. Они двигались и говорили, как люди. И тот, что повыше, как будто смеялся. Он сказал, что действительно, еще не все, но скоро все закончится. Они встали с двух сторон от Орса, обернулись посмотреть на тела женщины и Винума, высокий еще что-то проговорил об очень долгом прощании, а низкий сказал, что несколько тысяч лет отдыха… Он не договорил. Орс вдруг заревел, закричал, скрестил руки на груди, потом развел их в стороны и начал подниматься. И вот тогда он и назвал эти имена – Диафанус и Сальд. А потом захлопали крылья.
– Сэнмурвы? – спросила Ви.
– Я не видела, – прошептала Процелла. – Я только слышала крылья. Потом ужас наполнил этот зал. У меня в руках был пергамент, но было так страшно, что я задрожала и полезла за мечом. Мне всегда становилось легче, когда я держалась за него. И я в самом деле смогла дышать, но Эм уже вылез из-под лежака. Он был как пьяный. А потом в дверях появился страшный человек. Он был высокий, почти ростом с Орса, но как будто весь в трупных пятнах. И он сказал что-то о том, что все равно заберет то, что должен забрать. И убьет того, кого должен убить. А Орс стоял напротив него и шатался. Мне казалось, что он сейчас упадет. Но когда этот человек шагнул вперед, Орс вдруг схватил его за горло и закричал, что мы должны убегать. Но я не могла двинуться с места…
– Что было дальше? – тихо спросил Дивинус.
– Дальше… – Процелла поежилась. – Дальше все было долго, но очень быстро. Человек сам взял Орса за горло и стал давить. И сказал, что никто никуда не убежит. А Эм стоял между Орсом и лежаком. И Орс уже хрипел, потому что человек давил очень сильно. Так сильно, что у Эма вдруг сплющилась голова. И он упал. Замертво. А потом Орс прохрипел, чтобы я била через него насквозь. Прохрипел, чтобы я била через него насквозь. Иначе все зря. И я выдернула меч из ножен, как-то оказалась рядом и пронзила Орса насквозь. Так легко, как будто он был клочком тумана. Насквозь. И когда меч входил уже в тело этого человека, Орс крикнул его имя, – Табгес. И прохрипел мне только два слова. Меч. Прячься. Я выдернула меч и нырнула под помост. И все рухнуло.
– Табгес, – поднялся Дивинус, обхватил плечи. – Главный магистр ордена Луны. Женщины – скорее всего, охранницы Пуруса, доставшиеся этому новому императору. Все мурсы служат Эрсет. Воины ордена Света – ордена убийц – тоже служат Эрсет. И гахи тоже служат Эрсет. Получается, что и император служит Эрсет? Он нам не простит этого.
– Разве мы собираемся просить у него прощения? – удивился Иктус.
– Дивинус, – поежилась, взглянув на брата, Процелла. – Этот помост. Прошу тебя. Прикажи отправить его в мою комнату. Я буду спать теперь только на нем.
Когда окончится война, – добавила она, посмотрев на Каму.
Глава 23
Эбаббар
Лаве была выделена еще меньшая комнатушка, чем досталась им с Литусом в башне Ордена Земли. Лежак в ней оказался узким, и отхожее место нашлось только в коридоре, не радуя теплом и удобством, но и в этом обиталище Лаву тут же охватило ощущение одиночества. Казалось, что на этом ярусе башни, кроме нее, нет никого. Но огонь в печурке горел, поленница дров, накрытая половичком, служила еще и скамьей. А холодная вода в ведрах стояла в коридоре на лавке. Правда, никто как будто и не думал приносить Лаве еду, поэтому она, промаявшись до полудня, стала копаться в нише в стене, нашла сушеные фрукты, бруски вареного меда, волокнистый, почти каменный сыр и попыталась приготовить на вделанной в печь чугунной плите что-то вроде сладкого отвара. Сыр, во всяком случае, растопить удалось. Но уже после полудня она обнаружила на скамье рядом с ведрами блюдо с печеными клубнями и мясом и обнаружила, что ничего вкуснее этой еды нет и быть не может. В этот день Лакрима больше не появилась. Вечером никакой еды Лава не получила, но обошлась тем, что не смогла доесть в обед. Утром она глотала отвар собственного приготовления, а в полдень в ее комнатушке наконец появилась Лакрима.
– Что-нибудь услышала новое? – спросила колдунья.
– Нет, – пожала плечами Лава. – Разве только тяжесть. С запада. Тяжесть и тревогу.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
