— Мисс Линдсей — благородная и очень добрая женщина. Кроме того, я уверен, что ей и в голову не могло прийти, что подобный самооговор приведет к виселице.
— Вы хотите, чтобы я поверил, будто в тот момент она думала лишь о том, чтобы уберечь вашу шею от петли?
Дарлингтон улыбнулся:
— Я умею влиять на женщин. Ее поступок — один из самых ярких тому примеров.
— Другими словами, вы вовсю используете своих любовниц.
— И так же легко бросаю!
Если бы в этот момент в руках Рэндольфа была шпага, он бы убил Дарлингтона, пусть даже безоружного! Не в силах больше сдерживаться, Рэн схватил Джека за руки и крикнул ему в лицо:
— У Лотты будет ребенок!
— Заранее поздравляю вас, — спокойно ответил Дарлингтон и улыбнулся.
— Не лицемерьте! Я не сомневаюсь, что это ваш ребенок!
К немалому удивлению Рэндольфа, глаза Джека вновь заискрились смехом, но на этот раз не саркастическим, а очень добрым.
— Поверьте, сэр, я ни за что не стал бы отпираться даже перед вами, если бы…
— Если бы?
— Вот именно: если бы!
— Я знаю, что вы были любовниками!
— Вы ничего не знаете и знать не можете, потому что этого не было. Если же вы хотите себя в этом убедить, то… извините, я не в силах вам помочь!
— Но не могу же я не верить собственным глазам!
— Вы шпионили за женой?
— Я видел вас вместе!
— Если бы ваша жена, Лавлейс, лишь намекнула мне на возможность интима между нами, то я не стал бы сопротивляться. Насколько я понимаю, вам известна моя репутация. Но ведь вы знаете свою жену лучше меня. И если все-таки не верите Шарлотте, то, значит, вы, извините, круглый дурак и заслуживаете того, чтобы ее потерять.
— Понятно… — задумчиво протянул Рэндольф. — Что ж, в таком случае разговор окончен!
Он пошел к двери.
— Минуточку! — остановил его Дарлингтон.
Рэн повернулся и в полном молчании смерил Джека взглядом. В другой обстановке это могло бы показаться виконту оскорбительным. Но сейчас он сделал вид, будто ничего не заметил, и присел на край койки.
— Вы благородный и честный человек, Лавлейс. Правда, иногда бываете слегка глуповатым. Все же я хотел бы вас кое о чем попросить.
— О чем?
Дарлингтон сунул руку под одеяло и вытащил конверт.
— Я попросил бы вас передать это мисс Линдсей из рук в руки. Но так, чтобы не увидел ее опекун.
Рэн растерялся.
— Не знаю, имею ли право исполнить вашу просьбу. Право же…
Дарлингтон улыбнулся:
— Очень давно я продал душу дьяволу. И умирать за преступления, которых не совершал, не собираюсь. Однако сейчас я в тюрьме, поэтому очень важно, чтобы мисс Линдсей получила то, что лежит в этом конверте, немедленно.
— Что в нем?
Джек встал и подошел к Рэндольфу.
— Я в жизни никогда и никого ни о чем не просил. Но сейчас прошу вас, лорд Лавлейс, срочно передать этот конверт Сабрине Линдсей. В нем три билета на корабль, идущий в Америку, — для нее с братом и моего слуги Сьюбери, который будет их охранять и обеспечивать всем необходимым. Я обещал, что сам поеду с ними, но обстоятельства сложились иначе. Поэтому я и отправляю своего верного слугу. На него мисс Линдсей может целиком положиться.
Несколько секунд Рэндольф внимательно смотрел на Дарлингтона. Неужели Лотта сказала правду и Джек Дарлингтон любит Сабрину Линдсей? Но это определенно так, если он готов пожертвовать за нее жизнью!
Рэн взял Джека за руку.
— Вы любите мисс Линдсей?
— Вы угадали, Лавлейс. Наверное, это очень глупо для человека, который был уверен, что у него нет сердца!
Оба замолчали. Потом Дарлингтон улыбнулся и спросил:
— Вы хотите еще что-то сказать мне, Лавлейс?
— Да. Меня просили выступить на суде в качестве обвинителя. Так вот, я хотел сказать вам, что буду выступать на стороне защиты…
Рэн вернулся ранним вечером. Но в доме было необычно тихо. Последние три недели он и Лотта жили в разных половинах дома, случайно встречаясь в коридорах, в холле и на лестнице. Каждый раз Шарлотта чувствовала себя очень неуютно и опускала глаза. Впрочем, так же вел себя и Рэндольф.
По прошествии первой недели Шарлотта даже перестала останавливаться, встречая мужа. Естественно, что ни в какие разговоры они тогда не вступали.
Так продолжалось до визита Рэндольфа в тюрьму. После встречи с Дарлингтоном Рэн уже не был так уверен в том, что не является самым последним дураком в городе. В его висках теперь постоянно бились одни и те же мысли: «Дарлингтон безумно влюблен в Сабрину Линдсей! Дарлингтон никогда не был любовником моей жены! Дарлингтон не является отцом ребенка Лотты! «
Изо дня в день Рэн пытался доказать себе недоказуемое: Лотта вынашивает не его, Рэндольфа, ребенка!
Возвратясь из тюрьмы, он сразу же переоделся, чего раньше никогда не делал перед встречей с женой, поднялся на второй этаж и остановился перед дверью спальни Шарлотты.
Он твердо решил честно объясниться с женой. Поставить все на свои места. Вернуть их разрушенную семейную жизнь в прежнее русло! Но сейчас не знал, с чего начать этот разговор…
Рэндольф немного помедлил, потом усмехнулся и, мысленно сказав себе: «Жалкий трус!» — нажал на ручку, открыл дверь и бесшумно вошел в комнату.
Шарлотта в первый момент не заметила мужа. Она сидела на кровати и при свете единственной свечи читала книгу. На ней было легкое зеленое платье, отделанное кружевами. Волосы перехватывала лента. Тоже зеленого цвета…
Рэндольф сделал шаг вперед. Шарлотта подняла голову и посмотрела на него.
— Я только что был у Дарлингтона, — без предисловий начал Рэн.
Шарлотта вздрогнула. Книга выскользнула у нее из рук. Справившись с волнением, она коротко ответила:
— Понятно.
Боже, как ему все это время не хватало этого низкого красивого голоса!
Рэн сделал еще шаг и подошел вплотную к кровати.
— Думаю, вам будет приятно узнать, что он здоров.
— Спасибо за внимание.
— Лотта, я должен вам кое-что сказать…
Шарлотта снова вздрогнула и почти испуганно посмотрела на мужа:
— Умоляю, не надо! Я не выдержу нового объяснения! Вы ведь понимаете, все кончится очередной ссорой! Я сдаюсь, Рэн! Но в моем положении было бы неразумно уезжать из Лондона. Позже, когда все будет позади… — Она сделала паузу и отвела глаза, но потом продолжила: — Где-нибудь в середине лета я перееду к родителям. Они очень любят детей. Мои сестры подарили им уже полдюжины внуков и внучек. Еще один младенец, думаю, не помешает!
