– Простите меня, Стюарт, но… это абсолютно невозможно. – Виктория взглянула на молодого человека с виноватой улыбкой и упрямо покачала головой. – Я не хочу ехать в столицу. Наверное, это покажется вам странным, но меня больше не прельщают светские удовольствия.
– Вот как!
– Да. Мне не интересны ни балы, ни театры, ни любые другие развлечения.
– А поклонники? Насколько я помню, в прошлом году вы просто купались во внимании мужчин и были этим весьма довольны. Разве сейчас что-то изменилось? Я говорил о вас с некоторыми из наших столичных щеголей и убедился, что ваш прошлогодний успех не забыт, а история с таинственным женихом и наследством лишь подогревает интерес мужчин к вашей особе.
Виктория замахала руками, словно защищаясь от этих слов.
– Прекратите, Стюарт, ради всего святого! Неужели вы не понимаете, что это просто жестоко? – жалобно взмолилась она, с упреком глядя ему в глаза.
– Жестоко? Боже мой, Виктория, но почему? – Он быстро шагнул к ней и взял за руку, не давая уйти. – Что случилось, дорогая моя? – он пытливо всматривался в ее лицо. – Почему мои слова вдруг так расстроили вас?
– А вы сами не понимаете? – Виктория всхлипнула, отводя взгляд от его вопрошающих глаз.
Стюарт ласково рассмеялся.
– Виктория, ну как же мне понять вас, если вы лишь молчите и грустно вздыхаете, не объясняя причины вашей печали? Впрочем, я не слепой болван, и мне уже и так все ясно… Тысяча чертей! – внезапно воскликнул он, резко отпустив ее руку и взглянув на часы. – Довольно разговоров, Виктория, собирайтесь. Я дал слово леди Сиддонс, что доставлю вас сегодня в Лондон, и намерен сдержать его, нравится вам это или нет.
– Но… – Виктория замялась, испуганная этой неожиданной переменой в его поведении. – Поймите же, Стюарт, я действительно не могу! Бог мой, да у меня даже нет подходящего платья, чтобы ехать на бал. Не могу же я появиться на первом балу сезона в прошлогодних обносках, давно вышедших из моды!
К ее непередаваемому удивлению, лицо Филдинга осветилось торжествующей улыбкой.
– Что ж, признаться, я предвидел нечто подобное, – произнес он, направляясь в сторону маленького столика, приютившегося в углу гостиной, – и поступил очень предусмотрительно, завернув по дороге сюда к нашей мудрой Георгине.
Виктория ахнула, только сейчас заметив огромную картонную коробку, перевязанную розовой шелковой лентой. Победно поглядывая на девушку, Стюарт развязал ленту, и перед взором Виктории предстало очередное творение искусной лондонской модистки.
– Боже мой, Стюарт, у меня просто нет слов, – пробормотала девушка, нетерпеливо извлекая из коробки пышное платье и прочие принадлежности бального туалета. – Ах, посмотрите! – вдруг вскрикнула она, слегка побледнев от волнения. – Это платье как две капли воды похоже на то, что я надевала в этот день год назад, на свой первый бал… Нет, небольшие отличия все же есть, но это неважно. Все равно я чувствую себя так, будто и в самом деле все происходит в первый раз…
Она смущенно остановилась, бросив на Филдинга испуганный взгляд. Не осудит ли он ее за эту легкомысленную радость, обидевшись за брата? Но лицо Стюарта оставалось по-прежнему доброжелательным и спокойным. Встретив взгляд Виктории, он подошел к ней и, улыбнувшись странной, какой-то загадочной улыбкой, сказал:
– Иногда бывает очень полезно начать все сначала, дорогая Виктория. Особенно когда мы твердо уверены, что не повторим прошлых ошибок.
Глубоко вздохнув, Виктория покачала головой и, велев горничной накормить гостя перед дорогой, убежала в свою комнату.
Аристократический район Лондона, как всегда в вечерние часы, был празднично оживлен и сверкал сотнями ярко горящих окон роскошных особняков. Поглядывая из кареты на нарядных, беспечно прогуливающихся по улицам людей, Виктория то и дело грустно вздыхала. Она думала о том, что, может быть, в это самое время Ред совершает поздний обход своих владений, падая с ног от усталости. С какой радостью она сейчас разделила бы его заботы! Но что толку теперь сожалеть об упущенных возможностях? Прошлого не вернешь, и Ред больше не нуждается ни в ее поддержке, ни в ней самой.
Карета остановилась у высокого крыльца светло-голубого особняка, украшенного ажурным чугунным балконом и легкой беломраморной колоннадой. Вся улица перед особняком была запружена экипажами, из которых непрерывно выходили нарядные дамы и кавалеры. Спрыгнув на мостовую, Филдинг помог Виктории выйти из кареты и не без усилий протиснулся вместе с ней к освещенному факелами подъезду. Здесь он на минуту задержался и, запрокинув голову, окинул придирчивым взглядом изящный фасад здания.
– Вам нравится этот дом, Виктория? – спросил он, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
Она озадаченно посмотрела на него, несколько удивившись вопросу.
– Да, Стюарт, этот особняк довольно красив.
– Не хуже, чем у Камберленда?
– Пожалуй, даже лучше. – Виктория слегка нахмурилась, обидевшись на Филдинга за несвоевременное упоминание о ее бывшем женихе. – Конечно, резиденция Камберленда выглядит намного внушительнее, но ее тяжеловесная роскошь всегда подавляла меня. Я чувствовала себя там неуютно, словно канарейка, попавшая в павлинье гнездо.
Стюарт многозначительно хмыкнул.
– Что ж, надеюсь, что и внутри особняка вам тоже понравится.
Войдя в просторный холл, они вслед за другими приглашенными вступили на изящную беломраморную лестницу, покрытую алым ковром. Поднимаясь по ней, Виктория незаметно оглядела себя в зеркале. Результат осмотра оставил девушку довольной. Молочно-белое шелковое платье с золотистым цветком в центре корсажа выглядело безукоризненно, как и все творения Георгины. Замысловатая прическа из взбитых локонов, уложенных высоко на макушке, подчеркивала скульптурную красоту плеч Виктории, а легкий загар не только не портил общего впечатления, а, напротив, придавал ее внешности некоторое экзотическое своеобразие.
Внезапно яркий лучик света ударил Виктории в глаза, и ее сердце на мгновение болезненно сжалось – это сверкали на ее груди бриллианты, подаренные Редом. С усилием оторвавшись от нахлынувших воспоминаний о том дне, Виктория заставила себя бодро улыбнуться своему отражению и, крепко стиснув локоть Филдинга, смело вступила вместе с ним в просторную гостиную, обитую малиновым шелком.
Оказавшись в парадных покоях особняка, Виктория удивленно огляделась. Бал еще не начался, а гостевые комнаты были уже переполнены. Такого обилия приглашенных в самом начале вечера Виктории никогда прежде не приходилось видеть. Обычно к первому танцу приезжало не больше трети гостей. Остальные подтягивались позже, к десяти, а то и к одиннадцати часам, ибо признаком хорошего тона считалось являться на бал с некоторым опозданием. Но сегодня здесь творился какой-то непонятный ажиотаж. Виктории показалось, что оживленные перешептывания усилились, когда в гостиную вошли они со Стюартом, но Филдинг, не задерживаясь, быстро проследовал со своей спутницей в соседнюю бальную залу, игнорируя попытки знакомых задержать его.
