Ее мог бы сопровождать слуга, чтобы она не заблудилась.
– Как позволить людям видеть меня вот такой? – Она дотронулась до шрама, который перекосил ее рот. – Случается, что у меня течет слюна. Могу ли я допустить, чтобы меня считали местной дурочкой, как говорят, ушибленной с колыбели?
– Вы могли бы выходить под вуалью.
– Страдание слишком велико.
Страдали многие, бесконечно многие. Страдали и продолжали жить своей жизнью.
– Вам мог бы помочь лауданум.
– Да уж. Тогда мне будут сниться страшные сны. О вас.
– Нет. Это всего лишь ваше воображение и необоснованные страхи.
Она наставила на него трясущийся указательный палец.
– Говорю тебе, я тебя знаю! Ты вернулся, чтобы снова мучить меня, да?
– Я вернулся в Англию за своей душой. А вас я не знаю.
Ее палец коснулся груди Ардета как раз в том месте, куда нанесена была рана, которая принесла ему смерть столетия назад.
– У тебя нет души.
Ясно, что от этой женщины он не получит ответов на интересующие его вопросы, а слушать ее бред он не собирался. Ардет ушел и направился к брату мисс Спотфорд.
Спотти не считал, что эта женщина может для кого-то представлять опасность. Как он выразился, старуха вечно городила какую-то мистическую чепуху, толковала о всяких ужасах, но на это никто не обращал внимания. Она не выходит из своей башни, какое ей, собственно, дело до того, кто владеет Кипом и кто им управляет? Вероятно, она малость спятила от своих нелепых фантазий, но, между прочим, в пикет играет отлично. Когда у нее мирное настроение.
– Это все из-за несчастного случая, – сказал Спотти, поведя рукой в ту сторону, где находились развалины старого Кипа. – Никто в этом не повинен. Никому и в голову не могло прийти, что она там играет, и она пролежала несколько часов под грудой свалившихся на нее камней, пока ее кто-то не обнаружил. С тех пор она в таком состоянии без перемен.
Ардет нашел женщину, которая согласилась стать компаньонкой мисс Спотфорд. Один из арендаторов умер и оставил свою вдову по уши в долгах, без малейшей возможности выплачивать аренду. То была крепкая женщина, готовая выполнять любую работу, лишь бы не угодить в богадельню. Жить в графском доме и заниматься только тем, что присматривать за помешанной старухой и ее дрянной горничной? И к тому же получать за это деньги? Вдова перебралась в башню в тот же день.
Ардет предоставил Спотфорду самому объясняться по этому поводу с сестрой.
– Скажите, что это для ее же здоровья, для того, чтобы она могла чаще выходить. Она не должна жить в одиночестве, как паук в паутине, и лелеять свои воображаемые обиды. Я не знаю, она ли наняла Снелла или это сделал кто-то другой. Он мог действовать и по собственной инициативе, а потом украл деньги. Я это узнаю, поверьте мне.
Спотфорд почувствовал душевное облегчение: Ардет вроде бы перестал подозревать Фернелла.
– Ваш сын утверждает, что весь день провел на охоте и затем пьянствовал всю ночь. Потом он провел половину недели в каком-то борделе, не помнит, в каком. Снеллу он предоставил свободу действий. Я проверю, правда ли все это.
– Мальчишка ведет бурный до нелепости образ жизни, вот и все. Клянусь вам, он не злодей и не преступник.
– Ваш сын – мужчина, взрослый мужчина, и должен вести соответствующий образ жизни. Если он как-то замешан в этой истории, я отправлю его в Индию. Если нет, подыщу ему подходящую должность здесь. Мне тут совершенно ни к чему человек, который погубит себя пьянством за счет моих винных погребов и при этом наплодит незаконных ублюдков во всей округе. Я уже пригрозил отправить его подальше за то, что он увел на прогулку в парк одну из мисс Ньюберри.
Оба знали, что угроза была более серьезной: она, будучи осуществленной, могла лишить мистера Спотфорда надежды на появление внуков.
– Фернелл не имел в виду ничего плохого. Он просто флиртовал.
– А эти молодые леди еще слишком юны, чтобы разбираться в любовных играх, Я подумываю о том, чтобы стать их опекуном. И не позволю распутнику испортить репутацию девушек ради своего минутного удовольствия.
– Я полагал, что у него серьезные намерения по отношению к старшей из девушек, и надеялся, что, женившись на ней, он осядет здесь. У этих девочек теперь есть хорошее приданое, а значит, и благоприятные виды на будущее.
– Фернелл должен доказать, что достоин старшей мисс Ньюберри, прежде чем я позволю этому шалопаю разыгрывать из себя кавалера.
Ардет хотел поговорить с Джини, узнать ее мнение. Хотел обсудить и планы новой школы, узнать, одобрит ли она выбранное для постройки место и архитектора, которого он собирался нанять. Предполагалось, что они будут партнерами в этом деле. Ему не хватало дельных и умных вопросов Джини, ее собственных взглядов на вещи, отличных от его суждений.
Она по-прежнему не хотела его видеть. Не выходила в семейную столовую, отказывалась принимать посетителей, ссылаясь на нездоровье.
Ардет мог вынудить ее встретиться, никакая дверь не устояла бы перед ним, но он боялся, что она в результате еще сильнее возненавидит его. Ей нужно время, а у него оно истекало – оставалось меньше трех месяцев.
Он решил вернуться в Лондон и выяснить, кем был Снелл и откуда он появился. Решил взять с собой помощником Фернелла. Никто из них не может чувствовать себя в безопасности, пока не раскрыты все подробности проклятой дуэли, а имя Фернелла не будет свободно от подозрений. Вопреки всему Ардету нравился этот молодой человек, когда, разумеется, он не был пьян. Он не глуп, у него веселый и приветливый нрав и недурной тенор. Граф надеялся приобщить Фернелла в Лондоне к политике или к финансовой сфере деятельности, словом, к чему-то помимо игры и распутства. Кстати, не мешает убедить его выбрать портного получше. По правде сказать, Ардет ко всему прочему не решался оставить Фернелла в имении, поблизости от девочек Ньюберри, которые строили парню глазки.
Джини в безопасности. Да и что может с ней случиться, пока она не выходит из своих комнат? Возможно, когда он уедет, она начнет выходить. Ей необходимы прогулки на свежем воздухе для восстановления сил и обретения душевного покоя. Быть может, она станет посещать коттеджи, снова проявит интерес к школе, найдет приятельниц среди живущих по соседству женщин, придумает, как обновить Кип. Он также надеялся, что Джини повзрослеет, обретя независимость, почувствует себя настоящей женщиной вместо того, чтобы превратиться в отшельницу вроде мисс Спотфорд. Он молил небо, чтобы она обрела наконец себя, чтобы перестала ненавидеть его.
Он уехал. Лучше раньше, чем позже, твердила себе Джини. Скатертью дорожка. Корин, лорд Ардет, не пожелал остаться. Он предупреждал ее, а она не верила. Теперь поверила. Он не хотел увидеть ее дитя, ее сына, которому не суждено было появиться на свет. Джини держала шторы задернутыми и принимала лауданум, чтобы спать и постараться забыть обо всем.
