— Да, это я понимаю, — нетерпеливо отозвалась Изабо. — Я хочу знать, что он на самом деле говорит.
Ей очень хотелось изучить язык морских обитателей, но он оказался сложным и трудным, в особенности из-за того, что для того, чтобы сказать самую простую вещь, им требовалась уйма времени.
— Он говорит: «Я беру тебя, Фанд, в жены», — насмешливо ответила Майя. Изабо закатила глаза, но не смогла удержаться от ухмылки. Хотя Майя и оставалась государственной преступницей, она не утратила ни своего шарма, ни своей дерзости.
Свадебная церемония оказалась на удивление краткой, принимая во внимание время, которое фэйрги тратили на большинство своих ритуалов. Когда она подошла к концу, Нила и Фанд сели вместе на хрустальном троне, что, как объяснила Майя, было неслыханно, поскольку никогда раньше ни одна из королевских жен не могла даже помыслить о таком, а Фанд к тому же была дочерью человеческой наложницы, полукровкой. Но это было символом нового порядка, где женщина больше не была игрушкой, которую можно было проиграть в кости.
В пещере Тысячи Королей стемнело. На стенах зажгли фонари, а на воду опустили горящие свечи, которые покачивались на волнах, представляя собой воистину прекрасное зрелище. Теперь пришло время последней церемонии, той, которая больше всего интересовала Изабо и Майю.
В качестве одной из частей мирного договора было решено, что Доннкан и Бронвин должны быть обручены. Как дочь человеческой женщины должна была взойти на фэйргийский престол, так и дочь фэйргийки должна была со временем стать королевой людей.
Несмотря на то, что Изабо очень не хотелось связывать детей в таком юном возрасте, когда они еще не знали, куда их приведут их сердца, она понимала, что это обручение было очень мудрым политическим ходом. Оно должно было заставить умолкнуть всех недовольных правлением Лахлана, поскольку те, кто все еще считал, что престол должна была унаследовать дочь Джаспера, должны были успокоиться, зная, что со временем Бронвин разделить его с Доннканом, сыном Лахлана. Оно должно было успокоить беспокойство Нилы, вызванное клятвой в верности фэйргов клану Мак-Кьюиннов, и продемонстрировать терпимость Лахлана к морскому народу. И это был быстрый и очевидный способ показать всей стране, что фэйрги перестали быть их врагами и что любая враждебность к ним недопустима.
Обручение страшно обрадовало и взволновало Доннкана, уверенного в том, что он любит свою кузину и что его чувства не изменятся к тому времени, когда им обоим исполнится шестнадцать лет и можно будет заключить их брак. Что испытывала Бронвин, сказать было труднее. Она давно уже научилась скрывать свои истинные чувства.
В длинной, украшенной изящной резьбой лодке двое ребятишек, сидевших бок о бок, рука об руку, поплыли по воде к хрустальному трону. Доннкан был облачен в килт и плед Мак-Кьюиннов, но на его плечи был накинут длинный плащ из мягкого белого меха, как те, что носили фэйрги. Бронвин была одета как фэйргийская принцесса, но плечи ее украшал плед Мак-Кьюиннов, перекрещивающийся на груди и закрепленный на поясе брошью с изображением коронованного оленя, символа клана ее отца.
Зрелище было поразительным — мальчик с золотистыми глазами и кудрями, с чуть виднеющимися из-под плаща крыльями, и девочка с прямыми черными волосами и серебристо-голубыми глазами, оба с белым локоном Мак-Кьюиннов надо лбом. Они вместе вышли из лодки и поднялись по ступеням, преклонив колени у ног Нилы и Фанд. Король фэйргов короновал их изящными маленькими коронами из жемчужин и алмазов. В центре короны Бронвин была маленькая черная жемчужина, свидетельствующая о том, что она принадлежит к членам фэйргийской королевской семьи.
Нила развернулся и обратился к толпе, правой рукой держа за руку Бронвин, а левой — Доннкана. Он низко поклонился собравшимся, потом очень торжественно соединил руки детей, отступив назад, и они рука об руку предстали перед толпой. Раздались приветственные крики и мелодичные трели, потом слуги начали обносить гостей вином из морского лука и лакомствами из сырой рыбы, икры и водорослей.
— Ну, теперь я могу вздохнуть с облегчением, — сардонически сказала Майя Изабо. — Ведь Мак-Кьюинн не отправит мать своей будущей невестки на костер?
Майя Колдунья, вне всякого сомнения, оставалась для Ри большой проблемой. Он не стал требовать казни Фанд, несмотря на то, что это она совершила колдовство, которое затопило сушу. Изабо смогла убедить его, что она была лишь невольным орудием Жриц Йора, правосудие над которыми она совершила еще на острове, испепелив их своим огненным драконьим дыханием.
Но с Майей все обстояло куда сложнее. Дело было не только в том, что она уже многие годы была главным врагом Лахлана. Она была опасна. Ее чары были столь сильными и коварными, что охранявшие ее солдаты постоянно попадались на попытках освободить ее. Их верность была поколеблена, а их разум затуманен ее красотой. Куда бы она ни пошла, везде ее сопровождали волнения и смятение.
Но все же она была одной из тех, кого следовало благодарить за победу при Бонниблейре, и Лахлану пришлось признать, что, возможно, без нее не было бы и мира. К тому же он понимал, что этот мир все еще был очень хрупким. Майя была сестрой Короля Нилы и матерью Бронвин. Приказав казнить ее, он лишь вызвал бы их месть.
Изабо удалось подсказать ему решение одной из проблем. Охранять Майю приставили клюрикона Брана. Клюриконы были невосприимчивы к магии и безразличны к человеческой красоте. Бран очень пострадал от изданного Майей Указа о Волшебных Существах. Можно было не опасаться, что он поддастся ее чарам, физическим или магическим.
После этого высокую и стройную фигуру Майи никогда больше нельзя было увидеть без маленького мохнатого клюрикона, неизменно скованного с ней изящной цепочкой. Это зрелище, хотя и забавное, было в чем-то печальным. Майя не делала никаких попыток бежать, говоря своим хрипловатым голосом:
— Но я готова принять правосудие Мак-Кьюинна. Я не собираюсь убегать.
Никто не знал, верить ей или нет, даже Изабо.
Через месяц после коронации Лахлан и Серые Плащи были готовы вернуться обратно в Лукерсирей. Они поставили памятники погибшим и восстановили силы на чистом горном воздухе. Они помогли Мак-Синну начать на берегу озера Бонниблейр строительство нового города, с замком и новой башней ведьм, которая должна была получить название Башня Песен. Там должны были учить всем видам музыки, а не только тем, которые убивали фэйргов. Теперь всем уже не терпелось вернуться домой и вновь вплести в полотно нити своих жизней, разорванные и спутанные долгой и кровавой войной.
— Никогда не думал, что скажу такое, но должен признаться, что с ужасом думаю о долгом морском путешествии домой, — как-то вечером сказал Лахлан. — Как бы сильно я ни любил свой корабль, боюсь, я уже сыт им по горло.
Все с жаром согласились. Весь прошлый месяц, пока строился фундамент замка Бонниблейр, все они жили на корабле, и жилище это было тесным и неудобным.
— Да мы бы все равно не смогли вернуть его обратно на море, — заметила Изолт. — Нет, лучше всего вернуться через Мост в Неизвестное и перейти Хребет Мира.
