«Но ведь выйти можно было только через дверь на моей половине! А она ушла и назад не возвращалась. Значит, это и впрямь был сон, или мираж, видение с пьяных глаз. Получается, я сам с собой разговаривал, представляя её рядом. Допился! Психушка по мне плачет! Она же сейчас в тюрьме! Вот ведь как меня черти колбасят. Надо завязывать с бухлом. У меня же Настя!»
Он присел на кровать к дочери и ещё минутку всматривался в её милое лицо, успокаиваясь и приводя мысли в порядок.
* * *
Зинаида Фёдоровна была разбужена рано утром от дверного звонка участкового. Он был не один. Вместе с ним пришла ещё небольшая группа незнакомых людей, как потом оказалось, сотрудники полиции в штатском и понятые. Молодой следователь, постоянно поправлявший оправу очков и представившийся именем великого русского поэта, прочитал постановление о проведении судебной экспертизы, целью которой было установление родства между Царьковой и её обвиняемой дочерью.
– А сколько это стоит? – поинтересовалась пенсионерка. – Я по телевизору слышала, что такое исследование очень дорогое.
К радости пожилой женщины, оказалось, что всё будет проводиться за государственный счёт. Она была просто счастлива, что наконец будет официальное свидетельство тому, что Мария – «плоть от плоти», её родная кровиночка. После этого с её девочки снимут все эти нелепые обвинения, и они смогут погрузиться в тихие семейные заботы и радости. Ей был очень симпатичен этот скромный следователь, с уважением рассматривающий её спортивные трофеи. Ей не терпелось попросить его, чтобы он выпустил её дочь из-под стражи, и она, набравшись смелости, обратилась к нему об изменении дочке меры пресечения.
– У вас же есть такое, как подписка о невыезде, – просила она Александра Сергеевича, мешая женщине-медику собирать у неё изо рта необходимый для экспертизы материал.
– Мы до сих пор не установили её личность! – отрицательно покачал головой следователь. – А вы говорите – выпустить её. Кого её? Где потом её искать?
– Ну, так у неё же есть паспорт, семья; муж с дочерью, – не понимала молодого человека пенсионерка. – Как же не установлена личность?! Светлана Грачёва – её имя!
– Уже нет, – вздохнул Александр Сергеевич, рассказав заслуженной спортсменке о данных первой экспертизы.
– Ну она все равно моя дочь, – сразу, как только следователь закончил, твёрдо заявила бывшая олимпийская чемпионка.
– Вот это мы скоро и узнаем, – улыбнулся ей мужчина, торопливо вытаскивая из кармана зазвонивший мобильный телефон.
Пока на конвертах с образцами понятые ставили свои закорючки, следователь стал меняться в лице, приобретая серый, нездоровый цвет.
– Как нет в СИЗО? – задрожал его голос – Что значит – наверное, в другой камере? Потерялась? Сейчас буду у вас.
«Милый» работник следствия в один момент превратился в злобного, разъярённого полицейского, который выскочил из квартиры заслуженной пенсионерки, даже не прощаясь с хозяйкой. Вслед за ним хвостом ретировались и все остальные, оставив Зинаиду Фёдоровну в недоумении таким поведением официальных лиц…
…Утром Егор проснулся от плача дочери. У Насти была настоящая истерика. Грачёв решил, что дочери приснился плохой сон, но оказалось, что дело совсем не в этом.
– Мама… она обещала мне, что поспит со мной рядом, – рыдала девочка, – а сама опять исчезла.
Из пояснений дочери отец понял, что разговор совсем не про сон. Настя объяснила отцу, что, когда он спал, к ней приходила её мать.
«Значит, и мне это не привиделось с пьяных глаз, – вспомнил про вчерашний ночной разговор Грачёв. – Но как, если она в тюрьме?»
Он тут же позвонил знакомому из оперчасти следственного изолятора и попросил его навести справку о Светлане Грачёвой.
– Есть такая, – перезвонил ему через десять минут тюремный опер. – Ты же к ней недавно приходил. Светлана Грачёва – кто она тебе? Однофамилица?
– Жена, – огорошил его Егор.
– Извини, – смутился коллега. – А я почему-то считал, что она погибла.
– А она жива! – повысил голос Егор. – Понимаешь, выжила. Ты мне должен помочь и устроить ещё свидание. Вопрос жизни и смерти.
– Хорошо, – тут же согласился знакомый инспектор, – я сейчас закажу её доставку к себе в кабинет, и ты подходи. Сможете спокойно у меня на рабочем месте поговорить. Если чего, я вас на полчаса закрою. Камеры у меня нет, так что сможете выпустить пар.
«Идиот, привык подобным сводничеством подрабатывать. А камера у него есть! Уже забыл, как три года назад показывал мне свидание у себя в кабинете вора в законе и его малолетней любовницы».
Егор, ничего не говоря дочери, отвёз её в школу и уже собирался ехать в тюрьму, как ему позвонил встревоженный оперативник и попросил подождать со свиданием. Тюремщик был весь на нервах, говорил непонятными намёками, словно чего-то боялся.
– Неразбериха у нас в картотеке вышла, – выдавил наконец «подкумок» причину такого поведения. – Никак не можем твою бабу найти. Видно её в другую хату перебросили, а в картотеку не занесли. Я её заказал из старой хаты, а там её нет!
– Как? – не поверил Грачёв. – Так может, её и вовсе отпустили? – Грачёв теперь был уже уверен, что вчера в его комнате была Она, по неведомой причине каким-то образом оказавшись на свободе.
– С ума сошёл? – фыркнул опер. – Кто преступницу без постановления следователя выпустит? По документам Светлана Грачёва значится за изолятором. Похоже, вышло какое-то недоразумение. Думаю, скоро наши разберутся, и, когда твоя жена отыщется, я тебе перезвоню.
«Видимо, произошёл какой-то сбой и её выпустили по ошибке. Она это знает, поэтому и прячется, чтобы назад на нары не вернули. Если я прав, то она не могла не прийти к своей маме. Надо срочно идти к Царьковой и получить этому подтверждение».
Егор не мешкая отправился к Зинаиде Фёдоровне, а когда подъехал к её дому, столкнулся у подъезда с сыном Митрофановны. Андрей был трезв, в чистой выглаженной одежде, с заговорщическим выражением лица. Грачёв поймал себя на мысли, что на фоне бывшего пьяницы теперь уже он, небритый и в помятой одежде, смотрится как настоящий маргинал.
– Что, капитан, тяжело с утра после вчерашнего? – вместо приветствия добавил ему негативных эмоций Андрей.
Он сказал это с чувством полного своего превосходства, видимо, желая самоутвердиться за счёт Грачёва.
– От пива не отказался бы, – не стал кривить душой Егор, вспомнив, что на работу ему идти уже не надо.
– Может, тогда забежим «на три ступеньки»? – предложил Андрей. – Ты поправишься, да и я возьму что-нибудь к чаю. Есть повод отпраздновать одно событие. По-семейному, так сказать.
– Какое событие? – по инерции переспросил Грачёв, борясь с противоречивым желанием сделать глоток холодного пива и послать Нужняка в неприятное для слуха место.
