Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
— Слушаюсь, повелитель, — произнес Кызларагасы, «господин девушек». — Сегодня же вечером она переступит порог твоего гарема, — и велел задержать красавицу и доставить ее во дворец Топканы.
Султан Сулейман успел заметить, как один из янычаров подхватил засмотревшуюся прелестницу на руки и уложил ее поперек седла. Девушка яростно сопротивлялась, билась на холке коня, подобно рыбе, выброшенной на берег. Янычар же оставался невозмутимым, как скала.
Дворец Топканы находился на высоком холме. Он утопал в многочисленных и просторных цитрусовых садах и виноградниках, где во множестве щебетали певчие птицы. По ухоженным аллеям гуляли китайские фазаны и, распустив хвосты, важно пыжились павлины. Многочисленные садовники денно и нощно подстригали акации и выметали аллеи.
Султан Сулейман любил свой новый дворец, отличавшийся от старого Эски Сарая и удобным расположением — отсюда открывался вид на Мраморное море с проходящими в далекой синеве парусниками, — и тем особенным уютом, который могут дать только горы и ухоженные тенистые сады. Сулейман Кануни любил побродить в прибранных и безлюдных уголках дворца в сопровождении многочисленных визирей, а иногда уединялся с любимой женой Роксоланой. Она по-прежнему продолжала пленять его своей неувядаемой свежестью и медовым запахом кожи. Любовь и привязанность многих женщин, которых он познал и облагодетельствовал своим вниманием за долгую жизнь, не могли притупить в Сулеймане тягу к ней и тем более не сумели стереть из его памяти те впечатления, которые связывали их вот уже столько лет.
Кортеж замедлил движение. На этом месте улица совершала крутой поворот, а потом дорога бежала к самой вершине, на которой располагался Топканы. Копыта лошадей застучали о твердый булыжник, унося карету с султаном на самый холм.
Вчера Сулейман получил письмо от Кулшерифа. Сеид извещал, что воинство урусов несколько дней простояло под стенами Казани. Эмир Микулинский писал мурзам строгие письма, в которых наказывал немедленно сдать город. Сеид даже привел фразу из дерзкого послания урусского паши: «И чтобы, выйдя из ворот, вы встретили меня как хозяина своего!»
«Он хочет посягнуть на улус самого Сулеймана! Этот дерзкий князь желает сравниться со мной в величии! — Кони отбивали на дороге умеренную дробь, неся карету все выше, к вечнозеленым кипарисам. — На этой земле всегда будет только один хозяин — султан Оттоманской Порты». Сулейман думал и о том, что его улус, Казанское ханство, находится далеко от Стамбула — за морем и бескрайностью степей — и удержать этот юрт будет очень непросто. «А что, если это начало большого конца? — Сулейман испугался собственных мыслей. — А что, если после того, как отпадет Казань, захочет отделиться Месопотамия, Болгария?»
Скверное настроение прочно завладело султаном, и он уже не мог отделаться от дурного предчувствия, а тут накануне главный придворный звездочет что-то говорил о затемнении на небосклоне. К чему это предзнаменование? Уж не связано ли оно с его личной судьбой? А может быть, это предостережение относительно его далекого улуса?
Султан Сулейман попытался вспомнить что-нибудь приятное.
В памяти всплыл день его коронации.
В сопровождении визирей и янычарского аги он прибыл к мечети Эйюба, которая высилась на берегу залива Золотой Рог. В этой обители шейх почитаемого ордена дервишей опоясал нового султана саблей легендарного Османа.
— Безжалостно карай этим мечом всех неверных, наш главный имам,[73]как поступал твой великий предок Осман. Будь же достойным его меча, — склонился шейх перед Сулейманом, напутствуя его на трон.
Так состоялся новый султан.
После обряда Сулейман возвратился во дворец, теперь он стал не только преемником Мухаммеда на грешной земле, но еще и главой всех воинов ислама. Но сначала нужно оказать должное уважение корпусу янычар, личной его гвардии, выпить с ними белого вина. Впервые так поступил великий Осман. Ритуал поддержал его сын, и в империи появилась еще одна добрая традиция.
Султан Сулейман въехал во дворец под звуки фанфар и сразу направился в казармы янычар. Воины выстроились в длинные колонны и замерли в молчаливом приветствии, только фанфары продолжали надрываться от радости.
День был особенным, и янычары облачились в полное вооружение: через плечо луки, у пояса колчан со стрелами, сабля и булава с тяжелым наконечником. «Мы послушны твоему делу, Сулейман», — читал султан на лицах своих любимцев.
Янычарский ага — суровый и седой бородач со шрамами на лице, которые стали свидетелями многих побед, подошел к султану и протянул ему хмельную чашу. Они стояли вровень, плечом к плечу.
— Бери чашу, Сулейман, и испей за здоровье янычар! — как равному сказал янычарский ага.
И когда султан осушил чашу до последней капли, ага опустился перед Сулейманом на колени и коснулся губами его загнутой туфли:
— Теперь ты мой господин.
Султан пальцем поманил главу черных евнухов и коротко приказал:
— Золота!
Евнух протянул кошель, набитый деньгами, и Сулейман доверху наполнил чашу, из которой пил.
— Это вам мой первый подарок! — громко произнес султан. — Клянусь именем пророка, что я буду любить вас так же крепко, как мой покойный отец.
Султан Сулейман состоялся вторично. Янычары признали в нем своего повелителя и господина Оттоманской империи.
Уже в двадцать пять лет Сулейман держал в своих руках половину мира. Разве можно назвать скверным то время, когда были покорены Закавказье, Месопотамия, Аравия! Его войска прорвались в сердце христианства и грозили войной самому римскому папе. «О Аллах! Как все это далеко!» — на губах Сулеймана застыла улыбка.
Глава черных евнухов посмотрел на своего господина. «Султан в хорошем настроении. Вероятно, сегодня казней не будет. А возможно, султан даже простит всех ослушавшихся. А в зиндане — и мой племянник».
Карета остановилась в магнолиевом саду. Пахло сладковатыми цветами, вокруг бело от распустившихся бутонов. Султан Сулейман оперся на крепкие руки янычаров, расторопно подоспевших к своему господину, и ступил на мягкую ласковую траву.
Как давно все это было: сабля Османа у самого пояса и сладостная мелодия золотых монет, бьющаяся ручьем о пустое дно чаши. Теперь он уже не тот хрупкий, словно былинка, юноша, бесконечно сомневающийся и слабый. Сейчас это умудренный жизнью и подвигами муж. Искусный полководец.
Сулейман Законодатель шел по дворцу, черный евнух брел чуть позади. Сейчас самое время подойти к вершителю судеб и вступиться за племянника. Другого подобного случая может не представиться.
Глава черных евнухов зашел чуть вперед и заглянул в лицо султану.
— О чем плачешь, Али? — озабоченно спросил Сулейман.
— О великий султан! Звезда на высоком небосводе! Свет которой никогда не иссякнет! О величайший из всех живущих на земле! Я хотел просить за своего племянника Чингиза… Помнишь ли ты его, повелитель?
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
