Теперь наконец призрак Лоис может упокоиться с миром — раз и навсегда.
— Ильза, я не могу жить без тебя. Думал, что смогу. Видит бог, я старался. Но не вышло. После Парижа. После Касабланки. Теперь. Уже не выйдет.
Рик обнял ее крепче, и она пролепетала:
— Ах, Ричард, ты не представляешь, как я тебя люблю!
Они прижались друг к другу, словно два последних человека на земле.
— Я думал, ты меня возненавидела, — прошептал Рик.
— Нет, — выдохнула Ильза. — Время ненависти прошло.
— Прошло, — сказал Рик, жестко прижимаясь губами к ее губам.
* * *
В тот же вечер Карел принес им новость: завтра утром, ровно в восемь, на хмелевом поле в шести километрах от фермы сядет маленький самолет — Рик с Ильзой должны быть там и готовы к посадке. Самолет будет ждать ровно пять минут: если они опоздают, он улетит без них.
* * *
Их разбудили крики во дворе. Рик вскочил, вмиг проснувшись.
— Вставай, Ильза, — сказал он. — Надо спешить.
Десять грузовиков с карателями въезжали в деревню, из машин стреляли по всему, что двигалось.
В комнату влетел Карел Габчик.
— Сюда! — закричал он.
— Доставь мисс Лунд на самолет. — Рик обернулся к Ильзе и сунул ей в руку свой «кольт». — Может пригодиться. Я остаюсь. — Он потянулся к винтовке.
— Нет, не остаетесь, — сказал Карел. — Это наш бой, не ваш.
Рик начал было возражать, но молодой Габчик уже вытолкнул их за дверь к машине. Едва Рик с Ильзой забрались на сиденье, шофер рванул с места.
Рик успел расслышать, как Карел крикнул им вслед:
— Расскажите миру, что здесь творится. Не дайте им забыть о нас.
Его слова потонули в грохоте пулеметов.
Бой за Лидице окончился, не начавшись. Захваченным врасплох чехам оставалось только сдаться. Один двенадцатилетний мальчик побежал — его застрелили. Старуха крестьянка, завидев солдат, попыталась скрыться — немецкий снайпер уложил ее с первого выстрела.
Всех мужчин старше шестнадцати немцы согнали в амбар крестьянина по фамилии Хорак, который был деревенским старостой. Их выводили группами по десятеро и расстреливали. Тех, кто еще шевелился после залпа, добивали выстрелом из пистолета в голову: coup de grace, только в нем не было ни милости, ни сострадания — одна злоба.
Так погибли сто семьдесят два жителя Лидице, среди них Карел Габчик.
Семь женщин забрали в Прагу и расстреляли в замковом дворе, под сенью башни Далибора. Четырех беременных поместили в пражские больницы; после родов младенцев убили на месте. А матерей вместе с остальными ста девяноста пятью женщинами Лидице отправили в концлагерь Равенсбрюк в Германии, на северо-востоке от Берлина.
Детей из Лидице вывезли в Гнейзенау: там их осмотрели врачи, назвали новыми именами и отдали в немецкие семьи, дабы их воспитали истинными арийцами.
Разделавшись с жителями, немцы сожгли дотла их дома, а каменные строения взорвали. Затем тяжелые бульдозеры стерли с лица земли все следы существования деревни Лидице.
* * *
Машина с Ильзой и Риком мчалась к месту рандеву. Дорога позади не пустовала.
Одна немецкая машина — открытый джип с пулеметом — погналась за ними от деревни. Она была быстрее, она догоняла, и оттуда стреляли.
— Пригнись, — заорал Рик.
В руке у него только Гейдрихов «люгер», бесполезный на таком расстоянии, но все же лучше, чем ничего. Один выстрел разбил немецкому джипу фару, но немцы настигали. Другая пуля звякнула о лобовое стекло — вреда от нее, как от мухи.
Немцы успели пристреляться, пули клацали о багажник.
Хотел бы Рик сидеть сейчас в проворном «бьюике», чтобы за рулем — Сэм Уотерс, а с ними Эйби Коэн и все хорошие парни, которых он тогда не смог спасти.
Самолет прямо перед ними, оба винта бешено вертелись. В открытом люке мелькали люди. Рик всей душой понадеялся, что они вооружены.
Машина летела прямо на самолет. Еще несколько секунд — и врежется в него.
— Когда машина остановится, беги со всех ног, — сказал Рик Ильзе. — Обо мне не беспокойся. Когда окажешься в самолете, скажи, чтобы взлетали. Поняла?
— Я тебя не брошу, — сказала Ильза.
— Довольно геройских смертей для одного дня, — отрезал Рик. Завизжали тормоза, машина стала. — Беги!
Ильза выпрыгнула из машины и побежала. Рик, выпрыгнув, открыл огонь по немцам.
Боковым зрением он заметил, что Ильза благополучно достигла самолета. Рик выстрелил, надеясь вызвать ответный огонь.
Он прикинул расстояние до самолета: ярдов десять, и оно увеличивается. Самолет начал разбег.
— Уноси ноги, — велел Рик водителю.
Шофер — всего лишь мальчишка. Никак не больше четырнадцати, но за рулем — ас. Он должен выжить.
Парнишка покачал головой.
— Вали, — рявкнул Рик.
Он выпустил два последних патрона, в кого-то попал и рванул за самолетом.
Парнишка вдавил педаль в пол, и машина скрылась в лесу.
Широкими скачками Рик преодолевал ярд за ярдом. Пули взрывали землю вокруг. Но теперь немцам отвечали с самолета: ствол автомата показался из сумрака люка, плюясь в эсэсовцев смертью.
Рик почти добежал.
Пуля ударила его сзади в левую ногу повыше коленного сгиба. Рик споткнулся, едва не упал.
— Рик! — завизжала Ильза.
Рик увидел ее в проеме люка; потом Ильзу оттащила внутрь пара невидимых рук; самолет продолжал разбег.
Рику удалось устоять, но он потерял несколько драгоценных футов. Самолет уже набирал скорость, пули жужжали все ближе.
Всего два ярда, проклятье!
Немецкая пуля задела правую кисть, Рик выронил «люгер». Черт с ним: все равно пустой.
Один ярд.
Рик скорее почувствовал, чем увидел, как автоматчик в машине готовится сделать смертельный выстрел.
Тянись и молись. Тянись к паре рук, простертых из люка. Кончики пальцев… ладони… касание… захват… всхлип.
Из нутра самолета полыхнул огонь, потом знакомо грохнул пистолетный выстрел. Едва Рик успел понять, что кто-то выстрелил по немцам, как еще одна пуля ударила его в правое плечо повыше локтя. Рик почувствовал, как раздробило кость.
Но удар толкнул его вперед, чуть-чуть, в самый раз, прямо в чьи-то руки. Ноги его оторвались от земли, и на миг Рик повис в воздухе.
Рика не оказалось на месте, чтобы получить предназначенную ему пулю. Она грохнула в дверь самолета, что с лязгом захлопнулась, едва Рика втащили внутрь, и тут же самолет дал, дал, дал полный газ и, набирая скорость, помчался прочь от бронированного джипа, все дальше, пока наконец не взмыл в воздух и прочь от Лидице, прочь из Чехословакии, прочь из тысячелетнего немецкого рейха, обратно в свободный мир.
