— Вполне.
Эльф спрыгнул с коня, опустился на колени и прижался ладонями к земле. Глаза его были закрыты… Рон видел, как при первых же звуках произносимого эльфом заклинания Айрин навострила уши — видать, эта магия была ей незнакома. Трава на поляне будто бы ожила. Сейшел не верил собственным глазам — травинки вырывались из земли и, смешно перебирая крошечными корешками, начали расходиться в стороны от центра поляны, как круги на воде от брошенного камня. Вот освободился кусочек чистой земли величиной с ладонь, вот он стал больше, еще и еще… Теперь очищенный участок был уже размером с небольшой щит и продолжал увеличиваться.
Трава двигалась все быстрее и быстрее… Из крошечной норки высунулась любопытная мордочка мышки. Черные глазки изумленно оглядели сошедшую с ума траву, мышка некоторое время пыталась сообразить, что же здесь происходит, затем испуганно пискнула, выпрыгнула из норки задала стрекача в надежде найти для своего дома какое-шбудь более спокойное место.
— Достаточно, Ильтар, благодарю…
Эльф тут же прекратил бормотать заклинание, поднялся, легким движением стряхнул с ладоней налипшие комочки земли и взлетел в седло. Айрин спешилась и принялась готовиться к проведению ритуала. Из седельных сумок была извлечена уйма различных предметов, о назначении которых Рон мог только догадываться. Ильтар же с полным равнодушием взирал на какие-то перья, разноцветные камни, свечи из необычного красного воска, баночки с порошками… Видать, ему, тоже магу, все эти принадлежности были знакомы, и о том, что сейчас будет вершиться на этой поляне, он имел вполне определенное представление.
— Рон подошел к товарищу и тихо, чтобы не нарушить сосредоточения Айрин, спросил:
— Мне кажется, ты все утро чем-то озабочен?
— Да, я чувствую, что за нами следят, — некоторое время помедлив, так же тихо ответил эльф. — Но я никак не могу обнаружить этого наблюдателя… и это странно.
— Что тут странного?
— Человека я давно бы услышал…
Зеленая листва надежно скрывала Тарсиса, и все же он вдруг ощутил сильное беспокойство. Чутью своему он привык доверять, а чутье это в данный момент отчаянно вопило об опасности, близкой и серьезной.
Вампир не шевелился, прижавшись к шершавому древесному стволу, и сквозь просветы в листве наблюдал за действиями троицы, что остановилась на поляне, ничем вроде бы не отличавшейся от пяти-шести таких же полян, оставшихся позади. Он навострил уши, но шорох листвы гасил звуки ничуть не хуже толстой пуховой перины… ну а подлететь ближе Тарсис побаивался, никто доподлинно не знает, насколько острый слух у этих длинноухих, что не расстаются с луком. Тарсис отнюдь не был намерен ни выяснять особенности эльфийских органов чувств, ни проверять на своей шкуре меткость их луков.
А на поляне тем временем происходило что-то необычное. Вампир не сомневался, что волшебница готовит какой-то ритуал, причем довольно серьезный — ишь как старается, вон, камень уже три раза перекладывает, то на полпальца влево, то на столько же вправо. Видать, все это имеет очень важное значение… Проклятие, не будь на небе солнца, он подобрался бы поближе, а там, глядишь, и подвернулся бы удобный случай ощупать клыками ее нежную шейку.
При мысли о шее девушки Тарсис почувствовал волнение… нечто похожее он ощущал там, в Лебединой башне, когда его клыки пронзили артерию молоденькой дурочки, что думала защититься от высшего вампира с помощью слабенькой магии. Да, у него давно не было подруги, очень, очень давно… и будет справедливо, если теперь он обзаведется сразу двумя. Тем более что эта рыжая, безусловно, хороша. Из нее выйдет отличная спутница жизни. Тарсис даже на мгновение зажмурился, представляя, как здорово будет вдвоем, крыло к крылу, подняться в ночное небо, чувствуя пьянящий аромат прохладного ночного воздуха и сладкий вкус свежей крови во рту! Он помотал головой, стараясь отогнать это чудесное видение…
Короткий хлопок, и острая боль пронзила левое крыло Тарсиса. Он зашипел, едва сдерживая рвущийся наружу крик, и, скрипя зубами, ждал, пока боль наконец уймется. Затем скосил глаза — крыло было прочно пришпилено к стволу дерева тонкой стрелой с белым оперением. Вампир содрогнулся… древко стрелы вполне могло оказаться сделанным из того же аркнейского кедра, а тогда его ожидала бы скорая и неминуемая гибель.
Но шли секунды, боль утихла окончательно, и Тарсис с облегчением понял, что в этот раз ему повезло. Стрела оказалась обычной, и теперь можно было осторожно, не делая лишних движений, освободить крыло.
Ильтар опустил лук и прислушался… ничего, кроме шелеста ветра в кронах деревьев да шумного фырканья лошадей. Рон, для которого выстрел эльфа стал полной неожиданностью, хранил молчание.
— Может, и показалось… — после долгой паузы пробормотал Ильтар.
— Что показалось?
— Кажется, там, среди листвы, я заметил какое-то движение.
— Может, белка?
— Все может быть, — пожал плечами Ильтар, однако лук по-прежнему оставался у него в руках и очередная смер тоносная стрела лежала на тетиве, готовая в любой момент умчаться к цели. — Может быть, белка, может быть, птица… а может быть, и очень большая летучая мышь.
— Ты хочешь сказать, это был вампир?
— Я хочу сказать одно, друг Рон, кто-то за нами следит. И это — не человек.
У Рона из головы не выходило обещание вампира. Последние дни, после того нападения в гостинице, вокруг было достаточно спокойно, и его чувство опасности молчало. Либо вампир отказался от своих намерений и отправился куда-нибудь в укромное место зализывать раны, либо следил издалека, не приближаясь к путникам. Но человек с эльфом не сравнится, и если Ильтар что-то чувствует, значит, к этому следует отнестись со всей серьезностью.
— Я прошу тишины, — попросила Айрин, поднимая руку.
Рон кивнул Ильтару, и они, прихватив остальных лошадей, отъехали к самым деревьям. Рыцарь внимательно наблюдал за действиями своей подруги, любуясь ее фигурой, пламенеющими волосами и отточенными движениями. Ильтар же, ни на мгновение не утратив настороженности, продолжал внимательно вслушиваться и всматриваться в окружающий лес. Он чувствовал присутствие мальчишки, но тот, казалось, даже перестал дышать, да и не от него исходила опасность. А опасность присутствовала, она никуда не делась, хотя Ильтар и не мог с уверенностью сказать, кому или чему досталась его стрела. Он знал только то, что попал в цель… но не имел ни малейшего представления, чем эта цель была.
Волшебница стояла в нескольких дюймах от границы круга, образованного красными и черными камнями. В круг была вписана выложенная из одинаковых, уже белых, камней, шестилучная звезда. Острие каждого луча венчала толстая красная свеча.
Девушка подняла руки, в воздухе прозвучали первые фразы заклинания. Повинуясь магии, утих ветер, перестав шевелить листву и плотно сбившуюся у края поляны траву. Резкий, уверенный жест — и все шесть свечей разом вспыхнули ровным, немигающим пламенем. Такой же огонь полыхнул и в небольшой серебряной чаше, что стояла в самом центре звезды. Девушка на мгновение замолчала, ее пальцы извлекли из стеклянного сосуда щепотку порошка… Она взмахнула рукой, и темный комочек, вылетевший из ее пальцев, упал точно в чашу. Пламя окрасилось в ядовито-зеленый цвет и стало вдруг выше… Рон мог поклясться, что чаша с самого начала была пуста — и было совершенно непонятно, что в ней может гореть.
