Она заметила меня издалека. Мы оба играли вымышленные роли фальшивых героев. Но, как ни странно, испытывали определенный кайф от нарочитой неестественности.
За двести метров до цели Карусель утопила педаль газа до упора. Машина резко ускорилась, а затем началось экстренное торможение. С визгом стирающихся об асфальт покрышек, с резким запахом жженой резины и с филигранно выверенной остановкой прямо напротив голосующего человека.
Я протянул свободную руку и открыл дверь. В отличие от первого раза, сел вперед.
– Впечатляет.
– Ерунда. – Было очевидно, что похвала ей приятна. – Ты тоже впечатляешь. По сравнению с тем, что было, действительно земля и небо.
– Спасибо. Думаю, мы сработаемся. По крайней мере, до завтрашнего дня. – Я на глаз разделил банковскую упаковку на две равные части и протянул ей обещанные двадцать пять тысяч.
– За такие деньги можно поработать и три дня.
– Это лишнее.
– Почему?
– Я уже забронировал пару билетов.
– В ад?
– Да.
– Ты серьезно?
– Более чем.
– Не хочу показаться занудной, но у каждой шутки есть определенная граница, после которой она становится несмешной.
– Согласен.
– Согласен – и?..
– Просто согласен, безо всякого «и».
– Ты странный…
– Нет. Я нормальный. Сейчас расскажу тебе сказку о Золушке – и ты все поймешь.
– Попробуй.
– Видишь это. – Я достал из пакета небольшую бутылку.
– Да, и что?
– Это волшебная жидкость, превратившая меня в сказочного героя.
– Каким образом?
– Простым. Заливаю себе в вены содержимое – и на день становлюсь непобедимым суперчеловеком. Энергия бьет ключом. Сверхвозможности и сверхспособности.
– А потом?
– Затем сказка кончается, карета превращается в тыкву, лакеи – в крыс, а организм сжигает себя изнутри – и я умираю.
– Отличная история. Сейчас расплачусь. Ты пытаешься давить на жалость или клеишься к впечатлительной девушке?
– Разумеется, клеюсь.
Она рассмеялась с явным облегчением. Странный разговор начал тяготить Карусель.
– Оригинально. Ко мне много парней подъезжало со всякими историями, но бутылка со смертью – впервые.
– Девушек нужно поражать оригинальностью. Ты разве не знала?
– Вообще-то догадывалась, но на практике никогда не сталкивалась. И когда же ты собираешься влить в себя эту гадость?
– Никогда.
– Вот как?
– Я уже влил.
– Тогда для чего вторая бутылка? – Она до сих пор считала, что это не более чем затянувшийся розыгрыш.
– Чарли. Мой друг. Красавец-индеец, о котором я рассказывал. Вообще-то, он полукровка, а впрочем, это не важно.
– Ну, допустим, тебе действительно нужна эта дрянь. – Она слишком резко вывернула руль, и машину повело.
– Следи за дорогой.
– Это моя машина. Я знаю, что делаю. Тогда зачем бутылка Чарли?
– Помнишь меня два часа назад?
– Да.
– Боюсь, индеец выглядит намного хуже.
– Разве это возможно?
– Не знаю. Но если он еще жив, то – да.
– Ты заинтриговал меня.
– Я же говорил, девушек нужно поражать или заинтриговывать.
– Тебе удалось и то и другое.
– Отлично. Мы приехали. Останови здесь и подожди меня.
– А можно с тобой?
– Можно, только попрощайся с машиной. Это окраины. Никто не оставляет машину на улице без присмотра. Две минуты – и ее нет.
– Мою оставлять можно.
– Почему?
Она посмотрела, как мне показалось, с вызовом.
– Я заинтриговала тебя?
– Да. – Не было времени на глупые игры, поэтому я ответил честно.
– Тачка заминирована.
– Из тебя бы вышла неплохая сказочница, – бросил я на ходу.
– Сразу видно, что ты не знаком с уличными бандами.
– Конечно, не знаком. Я НОЙМ. Мы живем в разных мирах.
– На машине есть знаки. Для разбирающегося человека они говорят о многом.
– А как же все остальные?
– Дилетанты тачку не угонят. И даже не смогут колеса снять.
– Ладно. Будем надеяться, ты не ошиблась.
– Если речь идет о машинах, я никогда не ошибаюсь.
– Хорошо.
– А ты?
– Что я?
– Уверен, что обрадуешь друга бутылкой со смертью?
– Да. Когда дело касается друзей, я тоже не ошибаюсь. Мы чем-то похожи. Ты разбираешься в тачках, я – в друзьях.
Дверь держалась на честном слове, поэтому не стоило утруждать себя поисками ключа. Короткий удар ногой – и мы внутри.
Я оставил Чарли на кухне, там он и лежал. В разговоре с Дядюшкой Томом шла речь о квартире, заблеванной до подоконника. Конечно, это было преувеличение, но не такое сильное, как хотелось бы.
Судя по виду напарника, он был скорее мертв, чем жив. Но не для того я проделал столь длинный и опасный путь, чтобы так просто сдаться.
– У тебя есть зеркальце?
Вопрос оказался излишним. Любая нормальная девушка всегда имеет при себе минимальный набор косметики, в который входит пудреница.
Слегка помутневшая поверхность зеркала убедила меня в том, что Чарли до сих пор жив.
– Думаешь, бутылка может…
– Да. – Я подсоединил систему к игле-катетеру, и медленный яд заструился по венам. – Макс никогда не ошибается.
– Какой Макс?
– Доктор, подаривший нам с Чарли еще один день.
– Значит, ты не шутил насчет…
– Не знаю, как обстоят дела в уличных бандах, а НОЙМы никогда не шутят насчет смерти. Считается плохой приметой.
– Да уж… Ничего себе дела. – Судя по изменившемуся голосу, ей стало не по себе.
– Нормальные дела.
Чарли слабо дернулся, и я понял – напарник возвращается к жизни.
Пройдет еще десять минут – и он восстанет из мертвых, чтобы улыбнуться, сказав старому другу:
– Я знал, у нас все получится. Несмотря ни на что, мы все-таки победили!
