страданий. Будет забавно, если из-за жары вперемешку с алкоголем у кого-нибудь из здесь присутствующих, остановится сердце. Тогда для окружающих это станет новым хорошим поводом нажраться.
Поскорее бы закончить этот фарс.
Внезапно вокруг моей руки сжалась чья-то влажная ладонь. Краем глаза я заметил вставшую радом Соню. Ощущения были отвратительные, стало ещё жарче и количество мерзкого пота только увеличилось. Но, несмотря на это, мне почему-то совсем не хотелось высвобождать свою конечность на волю. Хотя вчера, я сделал бы это не задумываясь. Ещё и наорал бы на сестру, за то, что лезет без спроса.
— Чего тебе? — мой голос непривычно хриплый и непослушный, кажется, последний раз я разговаривал вслух больше суток назад.
— Ничего — Соня крепче сжала мою руку, она старалась говорить спокойно и уверенно, но ручейки слёз, бегущие из глаз выдавали, истинные эмоции девушки — Просто хотела сказать, что всё будет хорошо.
— Хорошо? — мне спокойный голос давался ненамного лучше — Они, погибли. Оставили нас. Оставили насовсем. Мама больше не будет готовить нам блинчики с утра. А отец не будет отвозить в школу. Мы остались одни. Так каким образом всё может быть хорошо?
— Мы есть друг у друга.
Соня обняла меня, от чего стало ещё жарче. Мой организм сразу же начал требовать свободы, но почему — то, сам не понимая зачем, я ответил на объятия, прижавшись к сестре только крепче.
— А надолго? — боль и страх, которые мне удавалось подавлять, последние дни начали вырываться наружу — Кто сказал, что завтра, тебе не упадёт кирпич на голову и ты не уйдёшь так же как они? Или по дороге в — голос сорвался, не давая произнести такое страшное слово — в детдом, мы не попадем в аварию и не погибнем? Я. Я искал. Искал после случившегося. Вероятность умереть от несчастного случая составляет аж целых восемь процентов! Понимаешь, каждый восьмой из сотни умирает, мгновенно и совершенно неожиданно, просто выйдя в один прекрасный день на улицу, или поскользнувшись в собственной квартире! А ещё двадцать пять гибнет от внезапной болезни, не оставляющей шансы на выживание! Так с чего ты взяла, что мы надолго останемся друг у друга?
— Потому что я не смогу бросить тебя одного. — Соня стерла слёзы тыльной стороной ладони, размазав чёрную тушь по лицу — И тебе меня бросить не позволю, буду защищать от всех несчастий!
— Это звучит глупо. Думаешь, можно просто захотеть и не умирать? Прям вижу, как рак, прежде чем появиться, спрашивает: “Мне можно завестись? Ты ведь никого не бросишь, если я тебя убью?”
— Нет — Соня на секунду задумалась — Я стану врачом и найду способ, как сделать, так чтобы никто и никогда в мире больше не умер и не потерял своих близких!
— Ага и мир во всем ми…
Сбиться на полуслове меня заставила, фигура в запыленном белом плаще с капюшоном, лицо которой было закрыто будто выточенной из кости, немного потрескавшейся маской, на которой не было ничего, кроме двух огромных провалов глазниц, пульсирующих тусклым белым светом. Это существо бесшумно выплыло откуда-то сзади, остановившись вровень со мной и Соней. Оно повернуло голову, и наши взгляды встретились.
С моего сознания как будто бы спал блок. Вернулись воспоминания, а вместе с ними пришло понимание нереальности происходящего. Мир вокруг замер, подёрнувшись серой пеленой. Пропала жара и запах травы, замолчали птицы и ветер перестал шуршать листьями отдаленных деревьев. Исчезло даже такое приятное ощущение Сониного тепла.
Остались только я и Йормат.
— Зачем ты мне это показываешь?
— Чтобы напомнить о том, чего на самом деле хотела твоя сестра.
— Глупая, бессмысленная мечта. Её невозможно выполнить.
— Но несмотря на это, она всплывает в твоём сознании. Постоянно. Раз за разом. Как бы ты ни пытался её подавить.
— Я начал верить, что попал в сказку, столкнувшись с этой твоей магией. Боги, монстры, святые и благословленные. Жизнь стала похожа на настоящий кошмар, но в то же время появилась надежда, на то, что смогу стать достаточно сильным ради того, чтобы сделать мир хоть немного лучше. А ещё, что возможно мечта Сони не такой уж и бред. Но потом ты сам уничтожил все мои мечты. Смерть по-прежнему окончательна. Даже для “бессмертных” богов, не говоря уже о тварях помельче. И могущество для меня уже бесполезно. Я больше не вижу смысла улучшать этот мир. Поэтому, если хочешь, можешь убить. С меня хватит всего этого дерьма.
— То что смерть окончательна, не делает исполнение желания Сони невозможным.
Мир снова поплыл, краски сгустились, а меня будто потянуло куда-то на огромной скорости. Безумный водоворот пространства длился около минуты, пока наконец я не оказался в совершенно другом месте.
Короткая, но при этом живая, сочная зеленая трава, сменилась, жёлтой будто уже немного подгнившей растительностью доходящей мне до середины груди. Небо приобрело кислотно розовый цвет, нестерпимо режущий глаза. Изменилось даже само пространство, я стал видеть намного дальше, и что самое удивительное пропал эффект горизонта. Небо просто не смыкалось с землёй. Вокруг на сотни, а может и на тысячи километров простиралось абсолютно одинаковое мёртвое поле. Без ветра. Без звука. Без каких-либо признаков жизни.
Единственным, что выделялось на фоне пейзажа, был расколотый каменный трон. Учитывая местное однообразие, было трудно точно определить его размеры, но трава не меньше полутора метров высотой у его подножия казалась даже не ворсинками ковра, а скорее практически незаметной пылью, а значит, само полуразрушенное сооружение гарантированно нужно мерить как минимум километрами.
Однажды я был на кавказском горнолыжном курорте, еще когда были живы родители. По пути мы остановились у придорожной кафешки, от которой до горной гряды было ехать еще несколько часов, но само чудо природы уже занимало чуть ли не весь горизонт, пробирая меня до глубины души своими немыслимыми размерами.
Так вот. По сравнению с тем однозначно рукотворным сооружением, которое я видел сейчас, горная гряда из моих воспоминаний казалась просто небольшой бугром на поверхности планеты. Возможно примерно такое впечатление способна вызвать Джомолунгма?
Масштаб по-настоящему пугал. А ещё больше пугало то или кто, что сумело расколоть эту громаду едва ли не пополам.
— Где мы, и что это за мегалит? — звук собственного голоса помог хоть немного развеять давящую тишину мертвого места.
— Мы у Энста. Его ещё называют троном желания. В вашем мире есть точно такой же, только исправный, в отличие от этого.
— Трон желания. Типа лампа Аладина раздутая с гору? Хотя какая к черту разница. Ты знаешь о нём, но
