макушке, образовывала темное облако, которое медленно расплывалось вокруг эльфа, словно тень, размывающая границу реальности.
Кираса Цедруса отражала звездный свет, пробивавшийся сквозь водную гладь, не позволяя его телу скрыться в плотной воде на фоне темного дна. Под ним камни выглядели резкими и угловатыми, контрастируя с его изящным телом, словно сама природа подчеркивала разницу между жизнью и смертью. Гром ощущал, как вокруг нарастает напряжение: каждое мгновение, проведенное Цедрусом на дне, приближало пирата к той мысли, что эльф может сгинуть навсегда.
Вода была холодной и плотной, и Гром понимал, что его время истекает. Снизу, на фоне серых и зеленоватых оттенков, Цедрус выглядел как затерянный в бездне, неведомый и незащищенный, оставленный на произвол судьбы. Гром продолжал смотреть на эту картину, и в его душе разгорался внутренний конфликт — стоит ли спасать того, кто уже погрузился в темные глубины, либо позволить этому высокомерию уйти в небытие.
В конце концов, Гром, охваченный импульсивным порывом, извивался в воде, испытывая внутреннее негодование от принятого решения. Пересиливая свою злобу к Цедрусу, он нырнул глубже, намереваясь вытащить этого «мудреца» на берег.
Вынырнув на западном берегу водоема, Гром облегченно вздохнул, заметив, что Цедрус все еще жив, хоть и сильно наглотался воды. Понимая, что время играет против них, он быстро опустился на колени рядом с эльфом.
Схватив Цедруса за плечи, Гром аккуратно приподнял его голову, чтобы вода могла свободно вытекать из его легких. С каждым толчком, который он делал, из уст Цедруса вырывались струйки воды, смешанные с воздухом, как будто тело эльфа сопротивлялось и боролось за жизнь.
Как только Гром убедился, что легкие Цедруса освобождены от воды, он осторожно положил его на берег, стараясь не причинить вреда. Эльф по-прежнему не приходил в сознание, его глаза оставались закрытыми, а лицо было бледным, но Гром чувствовал, что опасность миновала. Внутри него росло ощущение, что, несмотря на потерю сознания, жизнь Цедруса теперь в безопасности, и он сможет вернуться к ним, как только отдохнет.
Поднявшись на ноги, Гром заметил, как из кустов вышел южанин:
«Прекхард! Рад, что ты жив и на ногах. Где Малдуст? Он справился с этим энтом?» — крикнул Гром, его голос напоминал смесь тревоги и облегчения, смешанную с нотками надежды.
«Я наблюдал, как это дерево стремительно бежало по поверхности воды, словно по земле, направляясь прямо на старика. Он обрушивал на него огненные лучи, которые, превратившись в полете в лед, застигли дерево на пути, но оно все равно рухнуло прямо на него», — ответил Прекхард, указывая на северный берег водоема, где развернулись эти события.
«Вот же зараза, побежали скорее туда, надеюсь старик живой» — с тревогой в голосе воскликнул Гром и, собрав все силы, бросился к северному берегу.
В то же время Прекхард, бросив хитрый взгляд на бессознательного Цедруса, проигнорировал призыв Грома и устремился к эльфу. Гром был полностью сосредоточен на обледеневшем теле энтицы и тревожился о судьбе Малдуста, что не заметил, как Прекхард пронесся мимо него в противоположном направлении.
Гром мгновенно заметил Малдуста, зажатого под обледеневшим бревном, которое покрывала ледяная корка. Волшебник не подавал признаков жизни, и Гром понимал, что, чтобы узнать, жив ли он, необходимо освободить его от тяжести древнего существа.
С усилием он схватился за край бревна, но его руки немедленно ощутили холод, проникающий сквозь кожаные перчатки. Крепкая древесина была тяжелой и неподатливой, а Гром, напрягая все силы, пытался приподнять её. Каждый раз, когда он тянул, пальцы немели от холода, а дыхание вырывалось в облачках пара, обнажая холодный воздух вокруг.
Гром надеялся, что Прекхард вскоре подойдет на помощь, но, обернувшись, обнаружил, что друга рядом нет. Он продолжал бороться с бревном, терпя пронизывающий холод, и ощущал, как отчаяние охватывает его. Мысли о том, что Малдуст может находиться в опасности, подстегивали его усилия, но, несмотря на все старания, они оказались напрасными. Без поддержки со стороны Прекхарда вытащить волшебника из-под тяжести дерева было невозможно.
«Прекхард, раздери тебя собаки! Где ты ходишь⁈» — громко выкрикнул Гром, аккуратно опуская бревно в его первоначальное положение. После он обернулся и увидел, как на другом берегу, Прекхард решил обнести Цедруса. Возмущению Грома не было предела. Южанин решил обнести их товарища в открытую, наплевав на то, что Малдуст возможно, погибает или уже погиб. — «Прекхард! Ты совсем охренел⁈ Что ты творишь, тут Малдуст подыхает!» — гневно закричал он, его голос напоминал рев грозы, полон ярости и недоумения.
Прекхард так был поглощен поисками в карманах Цедруса, что намеренно игнорировал крики Грома. Он лишь пробормотал под нос что-то неразборчивое, вроде: «Да-да, сейчас-сейчас, поможем-поможем».
Сперва его рука потянулась к гномьему мечу — тому самому, из-за которого они с Цедрусом поспорили в последний раз. Забрав меч, он продолжил обыскивать, и его пальцы вскоре наткнулись на гладкий, сверкающий аквамарин, глубоко спрятанный в одном из карманов. С явным удовольствием он вытащил драгоценный камень и, не колеблясь, положил его себе в сумку, чувствуя, как жадность переполняет его.
Гром, не в силах сдержать нарастающее раздражение, в ярости метнул метательный кинжал, прицеливаясь в прочную металлическую пластину, крепившуюся к лопатке Прекхарда. Кинжал, обвиваясь в воздухе, со свистом прорезал пространство, его лезвие направлялось точно в цель. Гром надеялся, что резкий звук удара и ощущение острия на коже заставят южанина хоть на мгновение отвлечься от своих действий и обратить внимание на неотложные дела. Этот рискованный шаг был вызван не столько желанием навредить, сколько необходимостью привлечь внимание, чтобы наконец донести до Прекхарда серьезность ситуации.
Кинжал с громким ударом врезался в металлическую пластину на спине Прекхарда и отскочил, с глухим звоном упав в траву рядом с ним. В этот момент южанин, полностью поглощенный азартом от обысков, как раз бросил аквамарин в свою сумку. Не осознав, что произошло, он лишь обернулся в сторону звука и увидел кинжал, блестящий на солнце. В его воображении это было еще одно увлекательное приобретение, и он, не раздумывая, наклонился, чтобы поднять его.
Когда даже это не обратило внимание Прекхарда на Грома, пират утратил на собой всякий контроль. Второй кинжал, он не побоялся метнуть в спину Прекхарда, не взирая на риск причинить ему летальную рану. Второй кинжал, который с точностью вонзился в спину Прекхарда, пробил доспехи, но не причинил серьезного вреда. Кинжал с глухим звуком вонзился в плоть, оставив поверхностную рану, которая, хоть и болезненная, не угрожала жизни южанина. Прекхард, не проявив ни капли страха, невозмутимо дотянулся к торчащему лезвию, ощупал
