все так же сидели, подпирая стену, наблюдая за нервно расхаживающим взад и вперед пришельцем. Кто-то негромко беседовал с соседом, другие дремали. Неугомонный Шелни попробовал опять заикнуться о туалете, но не был понят и поддержан, посему утих. По истечении этого часа пришелец начал проявлять все большее возбуждение – садился, вновь вставал, ходил по помещению, сжимал и разжимал кулаки. Когда раздался длинный прерывистый писк, как оказалось, – сигнал браслета, чуть не разорвал себе рукав мундира. После короткого разговора он обрадовано махнул рукой – подымайтесь. И чуть ли не бегом повел их мимо одноэтажных зданий-коробок на посадочную площадку. Кажется, ту самую, на которой они были утром.
На площадке стояли два странных на вид летательных аппарата. Остроносые каплевидные машины, стоящие не на колесах, а на коротких полозьях, с крохотными треугольными крылышками, напоминающими стабилизаторы, и неким подобием хвостового оперения на тонком конце капли. Они казались вытащенными на сушу миниатюрными подводными лодками и, по мнению Собеско, были просто не в состоянии летать.
Однако пришельцев это, похоже, не смущало. С кормы каждого из аппаратов спускался на покрытие широкий трап. Двое пилотов беседовали о чем-то возле застекленной кабины одной из машин.
Дальше дело пошло быстро. От общей группы отделили пятерых (Собеско, Даксель, Шелни, Рико и молодой невысокий молчаливый мужчина, имя которого Собеско не знал или забыл), а второй пилот повел оставшихся десять человек к своей машине.
Уже перед самым трапом горданец-бригадир вдруг заартачился.
– Нет! Не надо! Я горданский гражданин, понимаете, гор-дан-ский! Здесь говорит кто-нибудь по-гордански?!
– Успокойтесь, прошу вас, – немедленно попытался его урезонить рассудительный бас. – У вас еще будет возможность заявить свои претензии! Не нарушайте...
– А ты заткнись! – горданец ухватил рассудительного за грудки и как следует встряхнул. – Не лезь! Господин офицер...
Развязка получилась неожиданной. У пилота в руках появилась короткая металлическая трубка, внезапно выросшая в длину до метра с лишним. Конец этой трубки попал в плечо горданцу. Раздался негромкий треск, и бригадир рухнул на землю. Рассудительный, потеряв равновесие, взмахнул руками и наткнулся ладонью прямо на кончик трубки. Снова треск, и второе тело валится на бетон.
Что было дальше, Собеско уже не видел. Второй пришелец гостеприимным жестом показал их пятерке в сторону трапа другой машины. Ему повиновались молча и быстро.
«Ехать так ехать», – сказала птичка, когда рисса потянула ее из клетки за хвост. Кен Собеско надеялся, что их новое путешествие завершится более удачно.
– На выход с вещами! – скомандовал пришелец.
Тухин выполнил этот приказ быстро и даже радостно, а вот Драйден Эргемар немного замешкался.
Нет, с тем, чтобы встать и куда-то пойти, проблем у него больше не было. Последствий перелома он не ощущал уже несколько дней. Вчера его подвергли нехилым таким нагрузкам на тренажерах, и нога ни разу не подвела его. Лодыжка даже не ныла. Пришелец, руководивший процессом, сказал ему, что следующих филитов они поднимут на ноги еще быстрее, так как окончательно настроили аппаратуру и нашли правильные режимы.
Переломы у Тухина тоже зажили с феноменальной скоростью, отчего он преисполнился благодарности к голубокожим инопланетянам. А вот Эргемар по-прежнему не доверял им и побаивался.
Его-то они вылечили, но что они сделали с теми, кому так не повезло? Ни старик, ни второй их сосед так и не вернулись обратно. Причем особых сомнений в их печальной участи он не испытывал. По старой привычке Эргемар просыпался рано. И несколько раз наблюдал через окно, как пришельцы вывозят из здания на тележке длинные черные мешки очень характерного вида.
Тухин не пожелал его слушать. Ему было комфортно в своем мирке. А вот Эргемар чувствовал себя крайне неуверенно и к будущему относился с опаской.
И вот оно наступило, это будущее. Но пусть чужаки не радуются, видя его страх! Эргемар встал и уверенно зашагал к выходу вслед за Тухином. Вещей у него все равно не имелось, даже зубной щетки. От прошлой жизни осталась только награда за уничтоженный танк – Бронзовая Звезда, которую он приколол на внутреннюю поверхность кармана рубашки.
Охранники препроводили их на третий этаж, а затем распахнули дверь. Перед ними открылась большая комната, почти зал, с несколькими рядами разобранных и застланных коек. Три широких окна, забранных мелкой сеткой, грязно-белые стены с нацарапанными черенками ложек надписями на нескольких языках и непристойной картинкой, в фигурантах которой при желании можно угадать пришельцев. В углу две кабинки – туалет и душевая.
И люди, почти три десятка человек – мужчин и женщин, пожилых и почти подростков. Практически всех Эргемар помнил по бараку для ранбольных, но по-настоящему знакомых нашлось только двое. Медсестра Санни приветственно помахала ему рукой, а с койки у окна поднялся чернявый сухопарый Эстин Млиско.
– Драйден?! Живой!
– И даже здоровый!
Они обнялись. Казалось бы, знакомы всего ничего, а уже стали друзьями.
– Погоди, у тебя же нога была сломана!
– Уже нет! – Эргемар даже притопнул для верности. – Представляешь, пришельцы починили! А это со мной Тухин из Картая. Они его тоже вылечили.
– Чудны твои дела! – покачал головой Млиско, выслушав рассказ Драйдена. – Выходит, и такое бывает!
– Случается, – подтвердил Эргемар. – А что у вас происходило?
– Разное. Анализы всякие через день берут. Кровь сосут и кишку глотать приходится, – Млиско недовольно поморщился. – На процедуры всякие таскают. А там пристегнут к койке, и как повезет. Мне разок какую-то гадость вкололи, двое суток потом провалялся. Ребята говорили, на мне чайник кипятить можно было, едва выкарабкался. А кое-кто так и пропадает с концами.
– Ничего себе!
– Самая жуткая дрянь у нас была в первую неделю. Сейчас вроде бы полегче. Назад почти все возвращаются. Но сделать ничего нельзя. Они заходят сюда целой толпой мордоворотов, а чуть что – стреляют. Но не насмерть, а усыпляют.
– Весело, – Эргемар честно попытался найти в своем нынешнем положении хоть что-то хорошее. – Зато, если только усыпляют, то мы еще для чего-то им нужны.
– Вот и я так думаю, – кивнул в ответ Млиско. – В общем, пока поживем, а дальше видно будет.
