меня и с тех пор, кажется, даже на сообщения отвечает так, будто в его словарном запасе конкретно для меня нет никаких теплых слов.
— Я подумала, что тебе это пригодится, — немного сконфуженно говорит Марина, потому что я до сих пор так и стою с коробкой в руках, изображая соляной столб. — Когда выходила замуж, то мечтала только о том, как выну ногу из колодок и смогу отплясывать в нормальной обуви.
— Марин… — Мне тяжело подбирать слова благодарности, потому что я слишком давно в этом не практиковалась. Тяжело не разучиться говорить «спасибо», когда единственный человек, которому может сказать это искренне — только собственное отражение. — Я просто даже не знаю, что сказать.
— Тридцать шестой? — переспрашивает она, доставая правый.
— Ага.
— Хорошо, я взяла на полразмера больше. Не знаю, как у тебя, а у меня жутко отекли ноги после целого дня на каблуках.
— Та же фигня, — соглашаюсь я, и мы обе в два пары рук меня переобуваем.
Я издаю не совсем приличный, но абсолютно искренний стон облегчения, когда делаю первые шаги на устойчивой подошве. Странно, что мне самой даже в голову не пришло позаботиться о «сменке». И только потом я нахожу в себе силы приобнять Марину.
— Спасибо, солнце, — говорю от всего сердца, и моя каменная скорлупа готова треснуть, чтобы впустить в образовавшуюся щель немного тепла.
— Мне очень тебя на хватало, Лер, — слегка дрогнувшим голосом отвечает она. — Серьезно.
— Мир. Дружба. Жвачка? — протягиваю руку в знак долгосрочного союза.
Маринка смеется и снова от души меня тискает.
— Ты одна? — пытаюсь высмотреть в зале столик, за который ее определила Люба. — если тебя раздражает компания за столом — можешь смело перебираться поближе ко мне. Правда, есть риск, что моя новоиспечённая свекровь тебя придушит, потому что это ее место.
— Не переживай за меня — у тебя отличные столовые приборы, так что я отобьюсь. — Марина улыбается, достает из сумочки телефон. — Папа Стаси… В общем, у нас в который раз не совпали графики, так что сегодня дочку нянчит он.
Она протягивает телефон, на экране которого — видео на паузе.
Нажимаю кнопку проигрывания и чувствую, как мои губы невольно растягиваются в идиотскую улыбку от зашкаливающей милоты. Маленькая девочка, уже вполне уверенно топая ножками, изо всех сил тискает толстого добродушного корги, забирается ему под ухо, изображая себя в укрытии. «Эй, помаши маме!» — говорит низкий мужской голос на видео, и я чувствую странный толчок в висок, как будто в этом голосе, даже искаженном динамиком, узнаю что-то до боли знакомое. Хочу поскорее отдать Марине телефон, но он как будто приклеился к ладони.
А дальше я вижу руку. Просто мужскую руку, не прикрытую никакой одеждой, которая тянется вперед и поправляет сползший на бок забавный хвостик волос с резинкой в виде плюшевого медвежонка.
— У них там сегодня свои развлечения.
Марина сама берет телефон из моих внезапно одеревеневших пальцев.
— Ага. — Это все, на что я способна.
Даже если я могла ошибиться с голосом, то эту руку я узнаю из миллиона похожих.
Потому что уже видела эти странные фантасмагорические татуировки. На тех же местах. На тех же крепких руках, покрытых тугими венами и редкими темными волосками.
Земля под ногами начинает раскачиваться. В последний раз со мной это было так давно, что от неожиданности и страха потерять равновесие, хватаюсь за первую повернувшуюся опору — руку Марины. Она тут же спохватывается и обеспокоено заглядывает мне в лицо.
— Это что сейчас было?
— Ерунда, просто голова немного закружилась, — говорю первое, что приходит в голову, именно поэтому оправдание звучит предельно неправдоподобно.
Мой Вадим — ее муж?
Хотя, формально, она называла его «папой Стаси», а про свои теперешние отношения сказала лишь однажды и очень уклончиво, как сказала бы я сама, если бы не хотела поднимать вопрос, в котором сама еще «плаваю».
Почему он, черт побери, не сказал, что в отношениях?!
«Может, потому что ты не спрашивала?» — «услужливо» подсказывает едкий внутренний голос. Иногда мне кажется, что его основная функция — впрыскивать в меня порцию яда именно в тот момент, когда и все и катится коту под хвост.
«И если бы он сказал, что в отношениях, но не против трахаться еще и с тобой — тебя бы это остановило?» — продолжает токсить внутреннее «Я».
Да. Именно так. Мне было насрать, свободен ли он и есть ли у него кто-то. Эти вопросы я выяснила бы позже, потому что откровенно брезгую ложиться в постель с мужиком, который, с огромной долей вероятности, пару часов назад высунул член из другой женщины, но по большому счету — ради Вадима я была готова сделать исключение. Хотя обычно у меня нюх на занятых мужиков и до него все мои любовники были официальными холостяками. А те двое, которые вопреки договору, завели телок на стороне, перестали ими быть как только выяснилась правда.
— Извини за интимный вопрос, но ты случайно не… в положении? — Марина пытается обмахать меня рукой, прикладывает ладонь ко лбу, но не найдя никаких признаков болезни, немного успокаивается.
— Беременна от него? — киваю в сторону Андрея, который уже изо всех сил красуется в кругу своих друзей. — Шутишь что ли.
— Ну… я могу ошибаться, конечно, и вас вряд ли связывает любовь до гроба и взаимное неземное притяжение. Но дети имеют свойство появляться даже от случайной связи.
Я еще раз прислушиваюсь к внутреннему компасу — первый шок уже прошел, и мозг почти вернул себе прежнюю мыслительную активность.
Вадим приглашал меня на свидание. И он позвал меня не на съемную квартиру (это, как раз, сделала я) — он выбрал дорогой ресторан, в котором с огромной долей вероятности нас легко могли бы увидеть их с Мариной общие знакомые.
Из нас двоих необходимые меры предосторожности «женатика» соблюдала только я.
Кроме того, с этим мужиком что-то определенно не так просто, потому что Марина не стала бы «по серьезке» встречаться с обычным офисным клерком или, еще невероятнее, учителем или врачом. Хотя Вадим точно не похож ни на одну из вышеперечисленных категорий. И очень хреново, что я не потрудилась подумать об этом раньше, потому что в дополнение к уже совершенным косякам, может оказаться, что Вадим — совсем не просто
