трубкой, пожал хозяину руку, как положено, и объяснил, в чем дело.
— Пойду попробую с ним потолковать, пожалуй, — вызвался Пальм. — Как-никак, мы два года соседи. Меня он знает.
— Да, попытаться можно … Алло, это констебль Борг, — перебил он сам себя, когда его соединили. — Филипсон, — произнес констебль, — начал стрельбу. У него дробовик.
— Ну вот, а что я говорил, — на том конце провода послышался гнусавый голос инспектора.
— Понятно, просто я хотел сообщить, что буду применять силу, — ответил на это Борг.
— Вам понадобится подмога?
— Нет, тут есть кому помочь. Все будет в порядке. Но силу мне применить придется.
— Ясно, осторожнее только, — уже совсем гнусаво произнес инспектор.
— Конечно, я осторожен. Могу я действовать по своему усмотрению?
— Можете, но все-таки будьте с ним поаккуратнее.
— Попытаюсь. Ну, до свидания.
Борг положил трубку, снова набрал телефонистку и попросил ее записать разговор на его абонентский счет.
— Ну и бардак, черт подери, — произнес пристав, когда они вышли на улицу. Он сплюнул, затем остановился и носком ботинка закидал плевок снегом. — По нему было видно, что он плохо кончит.
— Вы что имеете в виду?
— Пока он гнал самогон, было еще как-то более-менее, но как перестал и его осудили, стало намного хуже.
— Вот как, то есть вы давно знали, что он гонит? И не сообщили в полицию?
— Гхэх! — хмыкнул пристав и сверху вниз взглянул на констебля, который рядом с ним казался невысоким и худосочным. Пальм поднял высокий воротник своей волчьей шубы до самых ушей и заметил: — В позапрошлом году отморозил себе оба уха, теперь нельзя, чтобы мерзли. А руки у меня никогда не мерзнут, — добавил он и продемонстрировал свои лапищи.
— Так что насчет Филипсона-то? — снова спросил констебль.
— Уж такой, какой есть, — ответил пристав.
Пальм первым прошел через калитку во двор Филипсона, и Борг отметил для себя, как Пальм поеживается в своей огромной шубе, которая закрывала его спину от затылка до самых голенищ ботинок. «Он в этой шубе выглядит так, как будто бронированную телефонную будку на себя надел», — подумал констебль.
— Я встану под окно и попробую его урезонить, — сказал пристав. — А вы, констебль, можете тем временем подняться наверх и подождать там, пока он нам отопрет.
Борг поднялся по лестнице. Поравнявшись головой с уровнем пола, дальше он пошел уже на цыпочках, но, не дойдя до верха, остановился и пошел назад. Спустившись, он поинтересовался у стоявшего на крыльце Лундберга:
— Не знаешь, это двустволка у него?
— Нет, одностволка.
— Ясно.
Тогда Борг глухо позвал пристава и велел ему: «Пристав, ждите тут. Дровяник у него там, вот та дверь?» Борг указал куда-то в сторону.
— Да.
Борг бегом пересек двор. Снег под дверью в дровяной сарай был отодвинут на четверть окружности, констебль открыл дверь и вошел, взял топор, воткнутый в колоду для колки дров. По пути назад через двор ему очень хотелось прикрыть лезвием топора лицо, но он постеснялся пристава, стоявшего посреди двора без какого-либо укрытия. Борг услышал, как пристав густым басом спросил у шофера:
— Слышь, Лундберг, ты не замерз?
— Ноги только, — ответил Лундберг. Констебль в этот миг прошел мимо него по крыльцу.
Борг поднялся на несколько ступеней вверх, после чего на корточках подобрался к двери. Достав из кармана пистолет, он положил его на пол рядом с собой. Затем лег и стал ждать, держа в руке топор. Со двора донесся бас пристава: «Слышь, Филипсон!» Борг не разобрал, что пристав сказал дальше, уловил лишь грубую манеру речи. Лежа неподвижно на полу, констебль почуял сладковатый запах сивухи, доносившийся из-за двери, и подумал: «Ясное дело!» И в этот же миг он услышал, что за дверью кто-то мягкими шагами в одних носках пересек комнату. Борг напрягся в ожидании и услышал, как открывается окно: с треском рвались полоски бумаги, которыми были заклеены рамы изнутри, гремели задвижки, затем настал черед бумаги, заклеивавшей внешние рамы. И вдруг ему даже как-то полегчало от мысли, что Филипсон сдается, но тут прогремел выстрел. Через секунду констебль встал на колени и изо всех сил саданул топором по нижней филенке двери. Та без труда подалась внутрь, как будто сидела на петлях. Сев на корточки, он взял в руку пистолет и снял его с предохранителя, правда, большой палец в перчатке не сразу справился с небольшим рычажком. Внутри комнаты он разглядел ноги в темных брюках и серых носках, а также висящий тут же стволом вниз дробовик с дымящимся дулом, который перезаряжал стрелок. Из скорченного положения на полу Борг тщательно прицелился и выстрелил Филипсону в правую ногу, прямо в лучевую кость, чтобы наверняка ее перебить; констебль увидел, как ноги внутри шагнули к двери, но на втором шаге правая подвернулась, и человек внутри рухнул на колени.
Борг встал на ноги и схватил топор двумя руками. Начал бить им по верхней филенке левой створки двери. Щепки упали внутрь, и через неровную щель он увидел, что Филипсон лежит на полу ничком. Борг просунул руку внутрь и отпер замок, после чего пнул дверь ногой и бросился сверху на лежащего. Схватив Филипсона за плечи, он перевернул его на спину, затем, уже сидя верхом на груди у обездвиженного им человека, решил, что этого недостаточно. И, наклонившись вперед, схватил лежащего руками за уши, отчего тот открыл глаза и его лицо исказила гримаса сопротивления, тогда Борг еще сильнее ухватил Филипсона за уши и треснул затылком об пол. Тот по-прежнему лежал под ним совершенно неподвижно, но Борг продолжал сидеть сверху, пока не почувствовал, как живот и грудь лежащего содрогаются в конвульсиях. Тогда констебль поднялся на ноги и встал на колени рядом с Филипсоном. Лежащий повернул голову набок, его стало рвать чем-то желтым вперемешку с розовыми кусочками колбасы, все это отдавало сивухой. Обхватив голову Филипсона, Борг повернул ее набок, в сторону, противоположную от лужи рвоты, а наблевал тот целое море, так что Боргу пришлось подвинуть и тело. Рядом с мужчиной лежал дробовик, согнутый как колено. В стволе блестел латунью патрон крупного калибра с ярко-красным капсюлем.
С лестницы послышались шаги поднимающихся
