Боль, пронзившая мою грудь, была такой сильной, что на мгновение ошеломила меня, остановив слезы и рыдания, сотрясавшие мои плечи. Она растекалась по моим венам, как яд, пока все мое тело не свело судорогой.
Я потерла рукой грудь, когда новая волна мучений лишила меня воздуха.
Что, если я потеряю его?
Я не умела проигрывать, но пережила достаточно потерь, чтобы знать, как прийти в себя. Но это? Потерять Торена?
Как я смогу оправиться от этого?
Звук хлопнувшей дверцы машины заставил меня вздрогнуть. Фары грузовика, припаркованного напротив моего, сверкнули сквозь ветровое стекло.
Я не могла здесь оставаться. Не тогда, когда Торен в конце концов выйдет на улицу. Возможно, он будет с коробкой с вещами из его офиса. Возможно, его выведут из здания и скажут, чтобы он никогда не возвращался.
Из-за меня. Все будет разрушено из-за меня.
Когда мне удалось сделать глубокий вдох, воздух обжег меня, но я проглотила его, на ощупь завела машину и включила задний ход. Затем вытерла глаза и выехала из кампуса.
Меньше всего на свете я хотела оказаться дома, но больше идти было некуда. Когда я проезжала мимо темного дома Торена, мои внутренности скрутило в узел.
Как я могла оставаться здесь? Как я могла жить по соседству и не ходить к нему домой по ночам? Ему придется переехать? Запятнала ли я его имя по всему Мишну?
Я не смогу смотреть, как кто-то другой живет в его доме.
Когда я наконец остановилась в гараже, у меня дрожали руки и ноги. Покрасневшие глаза и покрытые пятнами щеки было не скрыть. И я даже не пыталась скрыть свои слезы — они не останавливались. Поэтому я позволила им падать, распахнула дверь и, оставив все, включая телефон, в машине, на нетвердых ногах вошла в дом.
Стиви была на кухне, наливала стакан воды. Когда она заметила меня, жалость на ее лице только усугубила ситуацию.
Значит, она уже знала о статье.
— Привет, — сказала она.
Я проигнорировала ее и прошла через дом к лестнице.
Лиз сидела на диване в гостиной.
Я даже не потрудилась посмотреть ей в глаза, когда направлялась к нижней ступеньке.
— Подожди. Пожалуйста, — просьба Стиви заставила меня остановиться. — Ты можешь поговорить с нами.
Не должно было быть больше слез. Они уже должны были закончиться. Но они продолжали стекать с моего лица водопадом.
— Что тут скажешь?
— Я уверена, что в этой истории есть нечто большее, чем то, что было в той статье, — сказала она. — Мы выслушаем, если тебе нужно будет поговорить. Без осуждения.
Я усмехнулась, потому что у меня задрожали губы. Без осуждения? Серьезно? Это было почти такой же большой ложью, как дружба. Поэтому я продолжила подниматься по лестнице, пока не оказалась запертой в своей спальне. Затем я опустилась на пол, прижавшись спиной к двери, сбросила туфли, подтянула колени к груди и позволила боли поглотить меня целиком.
Как такое могло случиться? Как я идя с уроков в спортзал, оказалась в такой ситуации? Как я могла быть такой дурой, думая, что смогу сбежать в Монтану и забыть? Правда всегда настигала меня. И из-за того, что я была такой упрямой, из-за того, что я держала все это в секрете, я потеряла единственного дорогого мне человека.
Торен заслуживал правды. Он должен был услышать это от меня несколько месяцев назад.
Я была напугана. Я была трусихой. А теперь все стало намного хуже.
Я не была уверена, сколько времени пролежала на полу, когда раздался стук в дверь.
— Дженнсин? — голос Стиви звучал неуверенно. — Здесь, э-э, кое-кто хочет тебя видеть.
Сюда мог прийти только один человек. Его не должно было быть здесь. Он не мог быть здесь, не тогда, когда здесь были Стиви и Лиз. Они поймут, что что-то происходит, и он будет…
Уволен.
Вот только его уже уволили. Все эти секреты и игры в прятки были напрасны.
Все было кончено.
Часть меня хотела остаться на полу, спрятаться здесь навсегда, но Торен заслуживал объяснений. Потом, когда он закончит, я посмотрю, как он уходит. Поэтому я поднялась на босые ноги и открыла дверь. Коридор был пуст, Стиви уже спустилась вниз.
Я всхлипнула, вытерла нос тыльной стороной ладони, затем вытерла щеки. У меня не было сил выпрямить спину или расправить плечи, поэтому я поплелась вниз по лестнице, и мое сердце сжалось, когда я увидела Торена, стоящего в дверях.
Его серо-зеленые глаза прошлись по моему телу с головы до ног. Его челюсть дернулась, когда он упер кулаки в бока.
Я не смогла спуститься на пол в гостиной. Казалось, я не могла заставить себя оторвать ноги от нижней ступеньки.
— Тебе не следовало приходить сюда.
— Тогда тебе следовало ответить на звонки.
Я заслужила этот холодный, жесткий тон, но он так сильно ранил меня, что я вцепилась в перила, пока не побелели костяшки пальцев, чтобы не упасть.
— Он в моей машине.
Ноздри Торена раздулись.
— Тебя уволили? — Я знала ответ, но все равно задала вопрос.
Мое тело начало трястись, дрожь, с которой я боролась несколько недель назад, стала сильнее, чем когда-либо. Она зародилась в моих костях и проявилась в моем голосе. Это вылилось в еще большее количество чертовых слез.
Как будто этого было недостаточно, теперь я должна была стоять здесь, пока Торен наблюдал, как я разваливаюсь на части. А Стиви и Лиз смотрели на меня из гостиной.
— Нет, — сказал он.
Я вздрогнула.
— Ч-что? Тебя не уволили?
— У нас есть еще один шанс сохранить это в тайне до выпуска.
Я перевела взгляд на Стиви и Лиз.
— Ты не потерял работу? — Форд не уволил Торена? Он согласился сохранить нашу тайну?
Торен кивнул.
Весь мир, казалось, ускользал у меня из-под ног. Этот секрет мог бы быть реальностью, Форд
