Глава 33
Вопреки моим ожиданиям, лифт доставил нас не в гараж, а в отдельный подземный блок. Мы очутились в небольшом коридоре, по бокам которого находились прочные металлические двери.
Мина открыл одну из них своим ключом, и я увидел просторную комнату освещенную люминесцентными лампами. Она напоминала гостиную в хорошем доме: на полу толстый ковер, диваны, кресла, буфет, стол, стулья с высокими спинками, две люстры под потолком и даже телевизор.
Дверь, в которую мы вошли, не была в комнате единственной; я насчитал еще две, но уже не металлические, а обычные – как будто деревянные. Почему как будто? Да потому, что сейчас их штампуют из разной дряни, нанося напылением и прочими ухищрениями древесную фактуру.
– Подождите здесь, – сказал Мина и исчез за деревянной дверью.
Я сел на диван, стараясь держаться спокойно и с достоинством – не исключено, что я был под прицелом миниатюрной видеокамеры, объектив которой замаскировали, например, в модерновой объемной картине из бронзовых полосок и разноцветных стекляшек. Было очень похоже на то, что Мина завел меня в западню.
Но зачем? Что это ему дает?
Ответ напрашивался сам собой: для Чухлаева главным жизненным вопросом было найти в своем мафиозном объединении "крота". И он, по идее, нашел. С моей помощью.
Дальнейшее представлялось ему делом техники. Или химии. Современные средства заставят разговаривать даже немого с рождения. И не только разговаривать, но и петь. Так что Санычу не позавидуешь.
Ну, а что касается меня… Для Мины я, по идее, уже отработанный материал. Помочь ему я уже ничем не могу, дальше он и сам справится со своими проблемами – отыщет благодаря моей информации Хозяина и объяснит ему, кто есть кто в городе.
Мало того – я для Мины опасен. Потому что чересчур много знаю…
Додумать я не успел. Отворилась деревянная дверь и в комнату вошли двое – Мина и невзрачный, серый мужичок с ноготок, лицо которого показалось мне знакомым.
– Знакомьтесь, – сказал Мина, хитро ухмыляясь. – Валентин Иванович…
Он сделал реверанс в сторону мужичка, который приязненно улыбнулся и протянул мне руку. Выждав эффектную паузу, Чухлаев продолжил представление:
– Иво Арсеньев. Прошу любить и жаловать.
Мужичок отдернул руку с такой прытью, будто он коснулся не меня, а раскаленной болванки.
– Что!? – воскликнул он. – Как… как ты сказал!?
– Валюха, не дрейфь… – Продолжая скалиться, Мина по-дружески похлопал его по костлявому плечу. – Ты же знаешь, что чужих сюда я не вожу. Это свой человек.
– Павел, ты, наверное, шутишь…
На удивление, голос у мужичка был сильным и звучным. Он смотрел на меня широко открытыми круглыми глазками, в которых мерцали желтоватые искры.
И я его узнал! Это был следователь, который допрашивал Дейза. Вот те раз…
– Мне не до шуток, – нахмурился Мина – наверное, вспомнил о Саныче. – Чересчур много событий произошло сегодня… Он ни в чем не виноват, Валюха.
– Э-э… – Следователь не нашелся, что сказать и умолк.
– Вы тут поговорите, – сказал Мина, – а я вас оставлю… на некоторое время. – Чухлаев и следователь с пониманием переглянулись; затем он продолжил, обращаясь ко мне: – Расскажите ему все то, что мне рассказывали. Валентин Иванович вам поможет.
Мина подошел к буфету, открыл его и показал на ряд бутылок и бокалов.
– Думаю, вам не помешает немного расслабиться… для завязки разговора.
И с этими словами он вышел в коридор.
Мы переглянулись и дружно направились к буфету. Следователь налил себе коньяк, а я виски.
– Я вас искал, – сказал следователь, выпив свою дозу.
– Знаю, – ответил я кратко.
– Почему вы ударились в бега?
– В бега – это не то слово. Я просто лег на дно. Меня подставили, уж не знаю по какой причине. Притом, по крупному. Что мне оставалось делать? Сидеть в каталажке и ждать приговора?
– Ну зачем вы так… Мы бы разобрались.
Я невесело и с вызовом рассмеялся.
– Валентин Иванович, я уже далеко не мальчик, а потому глупым иллюзиям не подвержен. Никто не стал бы разбираться. И торчал бы я в зоне до нового пришествия, матеря на все заставки свою гражданскую сознательность.
– Почему все так не любят правоохранительные органы…
– Это вопрос или плач славянки?
– Констатация факта.
– Я могу вас утешить – к полиции не испытывают нежных чувств практически во всем мире. Как можно любить дубинку, которая может ударить тебя по голове в самый неподходящий момент и нередко без веской причины?
– Считайте, что вы меня утешили…
Следователь смешно наморщил свой длинный нос, похожий на прямой птичий клюв. Видимо, так он улыбался.
– Но я бы хотел вас выслушать, – сказал он, закуривая. – Мне, например, многое не ясно.
– А что вам ясно? То, что я единолично замочил пятерых человек?
– Шестерых, – ответил следователь.
– Вам виднее. А кто шестой?
– Некий гражданин Чичерин.
– Ни фига себе… – У меня глаза полезли на лоб. – Вы что, и наркома иностранных дел на меня повесили!?
Так ведь он умер в тридцать шестом году… если я не ошибаюсь. Самую малость не дождался, сердешный, пока его расстреляют.
– Того Чичерина звали Георгием, а нашего – Климом.
– Клим… – Я уже понял о ком идет; это имя мне было хорошо известно.
Клим… Подручный Григора. Выходит и его отправили вперед ногами вместе с Карантином. Не хило.
Хозяин все делает, чтобы обрубить концы; ведь я знал и Клима. И что сие значит?
А это могло значить только одно – события назревают. И Хозяин готов пойти на любые меры, чтобы попрежнему оставаться в тени. Естественно, до поры, до времени.
– И как я его убил?
– Ножом… в живот.
– Кухонным? – догадался я.
– Точно… – Похоже, своим "признанием" я несколько озадачил следователя.
– Я так понимаю, вы определили, что я убил Клима, по отпечаткам моих пальцев на рукоятке ножа.
– Само собой…
Какая предусмотрительная сволочь, этот Хозяин! Это же надо: не только угрохал в моей квартире Шиманского и похитил жену, так еще прихватил и кухонный нож, чтобы использовать его в качестве последнего камня на мою могилу. Ну урод, ну урод…
– Что ж, думаю в вашей практике не так часто встречаются маньяки, – сказал я со злой иронией. – Думаю, что за меня вам орден дадут. И повышение по службе.
