— Думаешь, он купился? — озабоченно спросил Артур.
— Возможно. — Она помолчала. — Он свято верил, что рано или поздно его оправдают, но — парадокс! — надеялся больше на меня, чем на официальные органы. Поэтому пришел ко мне за помощью. И ведь я почти сделала это! Я почти доказала его невиновность…
Она тряхнула головой и подумала: он умер. Умер, и его больше никогда не будет. Он устроил себе самое лучшее, самое оптимальное алиби на свете.
— Следователь высказал предположение, что школьного директора убили вместо меня. — Она быстро прошлась взглядом по лицам: Сева не отреагировал, Артур нахмурился, Вера Алексеевна вскрикнула от испуга.
— Майечка, да как же так? У кого рука поднялась?
— Тетя Джейн, честное слово, это не я! — выкрикнула Лика.
Рита тут же оказалась рядом.
— Ну, ну, успокойся, никто тебя не подозревает. — Она подняла глаза на Артура. — Конечно, я не думаю, будто вы задушили собственного сына — для этого нужна вовсе уж… нездешняя психика. Но ведь зачем-то вы пытались сжечь костюм Бабы Яги! И на даче скрывались…
— Я уже объяснял: я испугался за Валерию. Оказалось, напрасно: Анжелика костюм не опознала, кто-то просто оделся похоже… Одного не пойму: как можно было их перепутать: Бабу Ягу и Деда Мороза?
— Темно было, — угрюмо сказала Лика. — Я только и запомнила, что яркое пятно: красная заплатка на переднике.
— Девочка испытала шок, — сварливо сказал Сева. — Разве непонятно? И нечего устраивать здесь перекрестный допрос, все равно никаких улик, мотивы неясны, подозревать некого… Вернее, подозревать можно всех. Я прав?
Все взоры устремились на Майю — та, испытав нечто вроде неловкости за лично проваленное расследование, покаянно кивнула.
— Фактов действительно множество, и все они противоречат один другому, поэтому на них и нельзя опираться. — Она помолчала. — Остаются слова… Слова, сказанные разными людьми, в разное время, по тому или иному поводу… Нужно только попытаться их суммировать и вычленить истину.
— Красиво, — зевнув, оценил Сева. — Только слишком расплывчато.
— В тот вечер, во время маскарада, убийцу видели двое: Келли и Гриша. Я тоже могла бы увидеть (и неизвестно, чем бы для меня все закончилось), если бы вовремя не прикрыла дверь в «историчку». И поэтому только услышала шаги в коридоре, стук палки и сдавленный смех, будто кто-то пытался справиться с истерикой.
— Везение — это капитал, — хмыкнул друг детства. — С таким богатством — и на свободе, надо же.
— Гриша столкнулся с преступником нос к носу и погиб, — упрямо продолжала Майя. — Сейчас я думаю, что мы неверно поняли его поведение в магазине. Роковое совпадение: Гоц наблюдал за нами сквозь витрину, и мы с Артуром его засекли… Одна маленькая нестыковка: Гриша сказал «Убегает…» — а ведь Гоц в тот момент стоял на месте…
— Не «убегает», — тихо возразил Артур. — «Удирает», «улепетывает» — как-то так. Только вряд ли теперь это важно.
— Прямо «Пять поросят», — ухмыльнулся Сева. — Роман Агаты Кристи… Там какой-то вшивый герой неправильно расслышал фразу, которую сказал другой вшивый герой. «Я ее провожу» вместо «Я ее выпровожу». Сыщик никак не мог до этого допереть, а как допер — так убийцу к стенке и припер. Классно, да? Жаль, в жизни никогда не бывает так просто.
— Самое непонятное в другом, — сказала Майя. — Гриша почему-то не испугался преступника. Он должен был, просто обязан был испугаться — ведь убийство произошло на его глазах. А вместо этого…
— Что?
— Вместо этого он начал шантажировать убийцу. Очень наивно, по-детски — всего-то попросил купить Бэтмена к Новому году.
— И что? — удивился Севушка. — Тот купил?
— Дал денег. А потому забрал игрушку у мертвого — боялся оставить след, но все же оставил: клочок упаковки. — Она перехватила больной взгляд Артура и осеклась. — Прости… Мне не дает покоя один вопрос… Почему Гриша не боялся убийцы, а Келли — боялась? Ведь в записке ясно было сказано: «Тебе ничто не угрожает…»
— «…Только молчи», — закончила Лика.-А я, дура, не смолчала.
— Однако продержалась долго. До тех пор, пока я тебя не убедила, что твой папа может быть обвинен…
— Я?! — взревел Сева.
— …Только тогда ты «вспомнила», что убийца был в другом костюме: Баба Яга, а не Дед Мороз. Только тогда. Почему, Келли? И почему ты упорно не признаешься, что это ты принесла в школу дневник Гольдберга?
— Джейн, не сходи с ума, — холодно произнесла Ритка. — Какой еще дневник?
— Старая тетрадь. Вековой давности. Заканчивается словами: «Я нашел ее. Наконец-то я ее нашел — здесь, в этом Богом забытом месте. Завтра все будет кончено. Завтра я убью ее…»
Голос ее звучал в полной тишине — затихли непонятные звуки на лестнице и веселая разухабистая гульба в квартире слева (то ли проводы Рождества, то ли Первая Среда На Этой Неделе), замолкли припозднившиеся машины за окном, и остановились «ходики» на кухне…
— Келли, — тихо произнесла Майя. — А может быть, ты испугалась вовсе не убийцу? Может быть, ты испугалась за убийцу?
Рита медленно поднялась, живо напомнив рассерженную кобру — Майе даже показалось, что она видит раздвоенный на конце язычок.
— Ну вот что, Джейн. Мы подруги, конечно, но я не обязана выслушивать всякое дерьмо в свой адрес…
— Да почему ты решила…
— Ты хорошо себя чувствуешь? Головка оправилась? Вот и ладушки. Детям пора спать, мне завтра на работу, так что давайте-ка до хаты, гости дорогие. — Она ядовито посмотрела на мужа. — Если хочешь, можешь к ним присоединиться. Своди их в кино, в зоопарк, позвони своему другу-губернатору, пусть устроит фуршетик на вилле… А меня оставьте в покое.
Рита стремительно вышла, хлопнув дверью спальни.
— Мама! — крикнула Келли.
— …Все, оставьте в покое!
Лика обернулась и ненавидяще посмотрела на притихших соучастников.
— Кретины. У мамки диабет, ей нельзя волноваться!
— А мне можно, — Сева недипломатично сплюнул на голландский ковролин, который Рита два раза в неделю обрабатывала гидропылесосом. — У меня стенокардия, пиелонефрит и ущемление седалищного нерва, но вообще я здоров как бык. Выпить не желаешь? — он фамильярно хлопнул своего недавнего спарринг-партнера по плечу. — А мне хочется. Только нельзя: завтра в девять заседание в администрации. Вот собачья должность!
Он открыл бар, щедро плеснул водки в граненый стакан (наплевать, пусть нюхают, вампиры!), жахнул залпом, не закусывая, и мутно уставился на Майю.
— Ты уж того, Джейн… У Ритки и вправду нервы бренчат, но ты-то! Или всерьез думаешь, что я или она… Кстати, я так и не врубился, о каком дневнике шла речь?
— Пусть Келли объяснит.
