С посеревшим лицом, с полными тоски глазами, Лорен упрямо удерживала голову сенатора над водой. С упавшим сердцем Питт увидел, что она могла бы и не стараться: Лаример больше никогда не будет заседать в сенате. Кожа у него покрылась пятнами и стала темно-лиловой. Он до конца держался мужественно, но полстолетия напряженной жизни без ограничений привели к неизбежному концу. Сердце не выдержало и перестало биться.
Питт осторожно отвел руки Лорен от тела сенатора и оттолкнул его. Она взглянула на Питта, хотела возразить, но отвернулась, не в силах смотреть, как уплывает тело Ларимера, подгоняемое мягкими волнами.
— Он заслуживает государственных похорон, — хриплым шепотом сказала она.
— Это неважно, — ответил Питт. — Мы и так знаем, что он умер как мужчина.
Лорен как будто приняла это. Она положила голову на плечо Питту, слезы на ее щеках смешались с соленой водой.
Питт повернулся и осмотрелся.
— Где Моран?
— Его подобрал флотский вертолет.
— И он тебя оставил? — недоверчиво спросил Питт.
— Пилот крикнул, что есть место еще только для одного.
— И великий спикер палаты представителей оставил женщину поддерживать умирающего, а сам спасся?
Питта, словно холодным пламенем, охватила неприязнь к Морану. Он был одержим мыслью обрушить кулак на лицо этого хорька.
Капитан Покофский сидел в каюте яхты, зажимая уши, чтобы не слышать криков тонущих и умирающих от ожогов. Он не в силах был заставить себя взглянуть на этот невероятный ужас, смотреть, как „Леонид Андреев“ опускается на две тысячи футов под воду. Капитан стал живым мертвецом.
Остекленелыми, безжизненными глазами он посмотрел на генерала Омбрикова.
— Зачем вы меня спасли? Почему не позволили умереть вместе с судном?
Омбриков видел, что Покофский переживает сильнейшее потрясение, но ему нисколько не было его жалко. Агентов КГБ учили спокойно принимать смерть. Долг превыше всяких соображений сочувствия.
— У меня нет времени на соблюдение морских церемоний, — холодно сказал он. — Благородный капитан стоит на мостике, салютуя флагу, пока судно погружается вместе с ним… какой вздор! Государственная безопасность нуждается в вас, Покофский, а мне вы нужны, чтобы опознать тела американских законодателей.
— Они, вероятно, погибли, — пробормотал Покофский.
— Тогда это нужно доказать! — безжалостно рявкнул генерал. — Мое руководство примет только несомненные доказательства их смерти. Нельзя упускать из виду, что они, возможно, еще живы и где-то плавают.
Покофский провел ладонями по лицу и вздрогнул.
— Я не могу…
Но он больше ничего не успел сказать: Омбриков грубо схватил его и потащил на открытую палубу.
— Черт побери! — крикнул он. — Ищите их!
Покофский стиснул зубы и посмотрел на страшную картину: масса обломков и сотни мужчин, женщин и детей. Он едва не задохнулся, лицо его побелело.
— Нет! — закричал он. И так быстро и неожиданно перебрался через борт, что ни Омбриков, ни экипаж не успели его остановить. Он прыгнул в воду и глубоко ушел под поверхность, так что его белый мундир не стало видно.
Шлюпки с контейнеровоза подбирали выживших, быстро заполнялись, отвозили людей и возвращались к плавучим обломкам. Море кишело разнообразным мусором, мертвыми телами людей всех возрастов и теми, кто еще цеплялся за жизнь. К счастью, вода была теплая и никому не грозила смерть от переохлаждения; да и угроза акул не материализовалась.
Одна шлюпка подошла к Джордино, и он помог матери с двумя детьми подняться в нее. Потом забрался сам и знаком попросил рулевого идти к Лорен и Питту. Они были среди последних, кого можно было вытащить.
Шлюпка подошла, и Питт крикнул наклонившейся через борт коренастой фигуре.
— Привет, — сказал он, широко улыбаясь. — Как мы рады вас видеть!
— Рад помочь, — ответил стюард, с которым Питт недавно разминулся у лифта. Он тоже улыбался, демонстрируя широкую щель между верхними зубами.
Он наклонился, схватил Лорен за запястья, без усилия вытащил из воды и посадил в шлюпку. Питт протянул руку, но стюард не обратил на это внимания.
— Простите, — сказал он, — но у нас больше нет места.
— Что… о чем вы говорите? — спросил Питт. — Шлюпка почти пустая.
— На борту моего судна вы нежелательная персона.
— Да оно не ваше!
— Мое.
Питт недоуменно смотрел на него, потом оглянулся на контейнеровоз. На борту виднелась название „Чалметта“, но с бортов контейнеров, уставленных на палубе, красные буквы кричали „Бугенвиль“. Питта словно ударили в живот.
— Наша встреча для меня — радость, мистер Питт, но, боюсь, вам она предвещает несчастье.
Питт уставился на стюарда.
— Вы меня знаете?
Улыбка превратилась в гримасу ненависти и презрения.
— Слишком хорошо. Ваше вмешательство дорого обошлось „Морским перевозкам Бугенвиль“.
— Кто вы такой? — спросил Питт, чтобы потянуть время, отчаянно оглядывая небо в поисках вертолетов.
— Не думаю, что доставлю вам такое удовлетворение, — сказал стюард голосом теплым, как айсберг.
Не слыша разговора, Лорен потянула стюарда за руку.
— Почему вы не поднимаете его на борт? Чего вы ждете?
Он повернулся и сильно ударил ее по щеке, отбросив назад; Лорен упала на двух ошеломленных спасенных.
Джордино, который стоял на корме шлюпки, бросился вперед. Матрос выхватил из-под сиденья автомат и прикладом ударил его в живот. Джордино разинул рот, хватая воздух, споткнулся и упал за борт, молотя руками по воде.
Губы стюарда напряглись; плоское желтое лицо ничего не выражало. Только глаза зло сверкали.
— Спасибо за сотрудничество, мистер Питт. Спасибо за то, что так предупредительно пришли ко мне.
— Будь ты проклят! — с вызовом ответил Питт.
Стюард поднял над головой весло.
— Бон вояж, Дирк Питт.
Весло опустилось и ударило Питта в грудь, заставив уйти под воду. Воздух вырвался из легких, страшная боль охватила грудную клетку. Он вынырнул, вскинув левую руку, чтобы отразить новый неизбежный удар. Но опоздал. Весло в руках стюарда отбило руку Питта и ударило его по голове. Голубое небо почернело; Питт потерял сознание, медленно ушел под лодку и исчез из виду.
Глава 59
Жена президента вошла в его кабинет на втором этаже, поцеловала мужа и отправилась в свою спальню. Президент сидел в мягком кожаном кресле с высокой спинкой и изучал статистические документы с последними экономическими прогнозами, делая многочисленные записи в большом желтом блокноте. Некоторые листочки он оставлял, другие отрывал и уничтожал, не закончив запись. Спустя почти три часа он снял очки и на несколько мгновений закрыл усталые глаза.
