без меня. Рванул в сторону и почти обогнул обеих, как в спину донеслось.
— Так жаль, что у вас не будет деток Игорь. Но это же ничего страшного, всегда можно усыновить ребёночка или как нынче принято пригласить кого-то на роль суррогатной матери. Может и Лилька согласится.
Как я не пришиб эту гадину, до сих пор удивляюсь. Резко разворачиваюсь, хватаю её куртку, притягиваю жёстко к себе и рычу:
— Что ты лепечешь глупая курица, какие дети, какие суррогатные матери? Ты сумасшедшая? — по-моему, вывод очевиден. Но наглая сплетница смеётся мне в лицо:
— Так ваша Лиля полдня просидела на морозе в парке, поливая слезами заключение врача, где ясно написано бесплодие девяносто процентов.
Я в шоке отпихиваю сплетницу от себя, словно меня ужалила гадюка. Наглая девица, не удержав равновесие, плюхнулась со всего маха на попу и скривила болезненную гримасу.
Будет тебе наука как в следующий раз сплетни разносить, подумал и сплюнул от брезгливости, резко направившись прочь. А мозг в этот момент вынимал подходящие картинки из памяти: после больницы Жанна слегла с простудой, похоже на то, что и правда просидела на морозе долго. После больницы она опять-таки перестала разговаривать с матерью, что тоже косвенно подтверждает правдивость слов гадюки. Обернулся, коротко бросив взгляд на Лилю, она, сгорбившись, продолжала одиноко стоять и смотрела мне вслед. Меня передёрнуло. Ещё одна малолетка на мою шею. Подстриглась как Жанна, покрасила волосы как у Жанны, ведёт себя со мной как Жанна — не к добру. Тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, с этим позже разберусь. Сейчас главное другое, правду ли сказала гадюка. И если сказанное ею правда, а я склоняюсь что скорей всего это действительно правда. Так как гадюка вела себя слишком уверенно и нахально, ни на секунду не стушевалась и не отводила глаз. То как тогда мне вообще вести себя с Жанной? Почему скрывала от меня такое? Собиралась ли вообще признаваться или по-тихому решила развести как лоха? Даю себе подзатыльник, так как последнее вряд ли. Всё-таки я знаю свою доверчивую и наивную девочку, совсем не умеющую врать. Скорей всего эту новость она узнала в больнице, поехала к маме за советом. Но по какой-то причине разговор не заладился, и они рассорились. В этом странность, зачем им ссориться? Прикидывая и тасуя свои предположения и так, и эдак, пытался выстроить в голове хоть какую-то логическую цепочку. Да и надо было решить, как вести себя с Жанкой. Тут я вспомнил, что она сегодня утром настаивала на каком-то важном разговоре. Так может именно об этом она и хотела поговорить? Я чуть не взорвался от собственного противоречия. Обвинения, укоры во лжи моментально сменялись в моей голове непоколебимыми оправданиями всех поступков моей малышки.
В конце концов, возьму у Светланы Борисовны медицинские бумаги. Покажу их самым лучшим специалистам. Да я даже врачебный консилиум соберу. Гадюка, кажется, обмолвилась про девяносто процентов? Десять шансов наши! За это стоит побороться.
В итоге, для себя решил — чтобы ни случилось, я с моей Жанной до конца. Никакой медицинский диагноз нас не разлучит. А вот за то, что так долго таилась от меня, своего будущего мужа, и за то, что усомнилась в моей преданности — наказание я ей обеспечу. Даже руки потирал от предвкушения, как сначала напугаю бестолковую девчонку грозным разговором, а потом залюблю до звёздочек. Не помешало бы и отшлёпать, так сказать в воспитательных целях. Я напомню моей излишне самостоятельной «феминистке», что со всеми трудностями она должна бежать ко мне. А не взращивать в голове больные фантазии.
Но как всегда всё пошло не так.
Жанна вылила на меня такое! Что большим подонком мне себя чувствовать ещё не приходилось. Я дар речи потерял после её исповеди. В голове сплошная каша. Что я должен сказать в ответ? Как вообще подобрать нужные слова?! Что мне делать: опять просить прощение, валяться у малышки в ногах лишь бы позволила быть с ней рядом, что? Никаких толковых мыслей и идей в пустой голове не возникало, поэтому я решил трусливо сбежать. Как поджавший хвост щенок решил спрятаться в темноте, дать возможность страху, боли и безнадёжности утихомириться. У меня не было идей как справляться с Таким. Старый добрый трусливый побег виделся единственно возможным выходом на данный момент. Особенно когда перед уходом взглянул в потухшие глаза Жанны. Моя любимая пигалица… прости. Но твой скорбный, потерявший искру жизни взгляд был моей личной гильотиной, безжалостно обрушивающийся на мою шею с мерзким скрипом раз за разом. И я сбежал. Вновь бросил свою одинокую девочку одну. Только моё беспробудное пьянство и побег от реальности оказались для меня и малышки началом конца.
Бесстыжая Лилька. От злости сжал пальцами подлокотники кресла. Тепло от выпитого спиртного исчезло без следа, как и расслабленность. Мышцы вновь натянулись канатами напряжения и ярости на себя, свою непроходимую тупость и самоуверенность. И гнева на… бестолковую Лильку. Вот какого она приклеилась ко мне? Будто я не замечал её преданного щенячьего восторга, переходящего в какое-то больное обожание. Конечно, видел и всё подмечал. Но вот на кой она мне сдалась, эта Лилька? У меня есть любимая малышка, похитившая моё сердце. И кроме своей Жанночки, я вообще никого не замечаю и, честно, не хочу замечать. В этой девочке меня устраивает всё. Я обожаю даже её вздорный и упрямый характер. Особенно когда моя дикарка превращается в ластящегося котёнка, когда доверчиво жмётся тёплым мягким телом и преданно смотрит в глаза, вручая ключи от всех своих тайн. То мне сносит крышу одномоментно и безвозвратно. Я напрочь забываю обо всех тормозах. Остаётся лишь мой нежный котёнок с распахнутыми доверчивыми карими глазками. Однако стоит его совсем немного раздразнить и спровоцировать, как котёнок моментально обращается дикой страстной тигрицей. И это я тоже в ней обожаю.
Я не представляю своей жизни без Жанны. Она — моё всё. Воздух, которым я дышу, земля, по которой хожу, огонь души, которым живу. Не станет её и не станет меня. Останется лишь пустая оболочка, что будет влачить ничтожную жизнь бестолкового бездушного тела. Да, я смогу прожить без неё, но возможно ли такое житьё именовать жизнью? Однозначно — нет. Это будет лишь жалкое существование на протяжении всех лет, отпущенных мне небесами. До самого конца, до моего последнего вдоха.
Как я буду теперь оправдываться перед своей пигалицей — не понятно. Я могу понять, почему моя девочка поступила сейчас именно так. Выгнала меня, хотя
