прекратился, сменившись свежим ветром, который весело нес легкую лодку вперед. Дни и ночи сменяли друг друга — Турлог упорно шел на восток. Лишь однажды он причалил к берегу, чтобы запастись пресной водой и несколько часов поспать.
Держа руку на руле, он все вспоминал последние слова, услышанные перед отплытием от того рыбака.
«И чего ради ты рискуешь головой во имя клана, который награду назначил за эту самую голову?»
Турлог, помнится, только пожал плечами в ответ. Кровь — это вам не водичка. Она имеет значение. То обстоятельство, что кровная родня выгнала его взашей и отправила умирать загнанным волком на пустошах, вовсе не отменяло родства. И потом, малышка Мойра, доченька Муртага на-Килбаха, была тут совершенно ни при чем. Турлог хорошо помнил ее. Он играл с ней, когда сам был мальчишкой, а она едва вышла из младенчества. И он не забыл чудесную глубину ее серых глаз, шелковый отлив густых черных волос, нежную белую кожу. Мойру даже в детстве отличала дивная красота… По сути, она и сейчас была еще девочкой, ведь сам Турлог, родившийся на много лет раньше, был вполне молод.
И вот ее, эту девочку, насильно мчали на север, чтобы сделать несчастной невестой северного грабителя! Торфель Светловолосый — что в понятиях северян означало Красивый — Турлог мог поклясться любыми богами, что этот человек понятия не имел о Кресте. Когда изгнанник думал об этом, перед глазами начинал плавать красный туман, так что морские волны до горизонта становились кровавыми. Ирландская девушка — пленница в доме северного пирата!.. Яростным движением Турлог переложил руль, бросая лодочку прямо в открытое море. В уголках его глаз притаилось безумие…
От Малин-Хэда до Хелни — порядочное расстояние по прямой через море, скалящееся белыми гребнями, но Турлог выбрал именно этот путь. Для начала он направился к маленькому островку, что лежал, окруженный такими же островками, между Муллом и Гебридами. Его непросто было бы отыскать даже современному навигатору, вооруженному картами и компасом. У Турлога, понятное дело, не имелось ни того, ни другого. Его вел инстинкт и глубокое понимание моря, ведь он знал его так, как иные люди знают собственный дом. Он пересекал его ради добычи и приключений, а один раз — связанным пленником на палубе датского боевого корабля. И еще — сейчас Турлог шел по горячему кровавому следу. С мысов поднимался дым пожаров, в море плавали головешки — все это свидетельствовало, что Торфель знатно веселился в пути. И Турлог глухо ворчал, точно дикий зверь, от свирепого предвкушения: поначалу викинг намного обгонял его, но теперь он гнался за ним по пятам. Ибо Торфель посещал берега и тратил время на то, чтобы грабить и жечь, а Турлог мчал прямо, как стрела, брошенная с тетивы.
До Хелни было еще далеко, когда он заметил чуть сбоку небольшой островок. Насколько помнил Турлог, на островке никто не жил, но там можно было раздобыть пресной воды. И он повернул руль, правя туда. Этот клочок земли звался Островом Мечей — никто не знал почему. Приблизившись, Турлог кое-что заметил. На берегу, пологими уступами поднимавшемся из воды, стояли вытащенными два корабля. Один весьма напоминал лодку, на которой прибыл Турлог, но был гораздо крупнее. Второй — длинный, с низкими бортами — вне всякого сомнения, принадлежал викингам. Ни на том, ни на другом не было видно ни человека. Турлог навострил уши, предполагая услышать звон оружия и шум битвы, но на острове царила тишина. Рыбаки с шотландских островов, сказал он себе. Разбойники, пришедшие на длинном весельном корабле, заметили их, стали преследовать и загнали сюда. Вот только погоня оказалась длинней, чем рассчитывали северяне, — иначе они не пустились бы в море на беспалубном судне. Должно быть, их подстегивала жажда убийства и крови, так что и сотня миль бурного моря показалась сущим пустяком…
Турлог подвел лодочку к берегу, бросил за борт камень, служивший ему якорем, и с топором наготове выскочил на сушу. Едва отойдя от воды, он увидел впереди нечто странное: нагромождение окровавленных тел. Еще несколько быстрых шагов, и Турлог понял, что стоит в присутствии тайны. Полтора десятка рыжебородых датчан, сплошь в крови, лежали на земле, образуя неровный круг. Ни один из них не дышал. А внутри круга, вперемежку со своими убийцами, лежали другие люди, подобных которым Турлог никогда прежде не видел. Их отличали невысокий рост и очень темная кожа, а глаза, открытые даже в смерти, были удивительно черными. Доспехи показались Турлогу скудными. Окоченевшие руки убитых продолжали сжимать сломанные мечи и кинжалы, там и сям валялись стрелы, сломавшиеся о нагрудники датчан. Турлог присмотрелся и с удивлением увидел на многих из них кремневые наконечники.
— А не слабая драка была, — пробормотал он вслух. — Знатно же здесь поили кровью мечи! Но вот что это за люди, хотел бы я знать? Кажется, я все острова облазил, а такого народа не припоминаю… Их тут всего семеро; где же остальные? Те, что завалили всех этих датчан?..
Убедившись, что прочь от места сражения не вело ни единого следа, Турлог угрюмо сдвинул брови.
— Значит, здесь все, — сказал он. — Семеро против пятнадцати! И при этом все убийцы полегли рядом с убитыми! Что же это за люди, которые перебили отряд викингов, вдвое превосходивший числом? Да еще и коротышки на вид, и у них не доспехи, а… Хотя погодите-ка…
Тут его посетила еще одна мысль. Почему эти семеро неизвестных не разбежались кто куда, чтобы укрыться в лесах? Кажется, он уже знал ответ… Там, в центре обагренного круга, находилось нечто поистине странное. Статуя. Подобие человека, вытесанное из какого-то черного вещества. Футов пяти высотой… или правильнее сказать — ростом? Статую отличала такая проработка черт, что Турлог, вглядевшись, даже поежился. Ее наполовину скрывало тело древнего старца, изрубленного до полной утраты человеческого образа. Одна рука мертвеца обнимала изваяние, другая, откинутая в сторону, еще сжимала кремневый кинжал, по рукоять всаженный в грудь датчанина… Турлог пригляделся к жутким ранам, обезобразившим тела смуглых людей. Похоже, их очень непросто было убить. Они продолжали сражаться, пока не падали изрубленными в куски, и даже умирая, успевали нанести своим погубителям смертельный удар. Об этом внятно говорило все, что видел Турлог. На темных лицах странных людей так и застыло выражение последнего отчаянного упорства, а пальцы, сведенные смертной судорогой, застряли в рыжих вражеских бородах. Одного коротышку придавило тело датчанина, на котором Турлог не заметил ран. Он нагнулся — и рассмотрел, что смуглый воин перед смертью
