и торопливо направилась к двери с номером 25. Звонок — через толстую обшивку еле слышно прозвенел звонок. Никто не спешил открыть ей дверь.
Позвонив еще раз, она достала ключ и, для надёжности постучав пару раз в дверь, примерилась к замку. Ключ проник в скважину, два оборота, щелчок. Зашелестев на хитроумных петлях, дверь открылась.
— Рин, это Кира! — заглянув в темный коридор, произнесла она и снова постучала в дверь. — Ты дома?
Вновь тишина. Похоже, хозяйки квартиры не было дома. Ощущая себя настоящим преступником, майор потянулась к выключателю.
— Я вхожу.
Свет наполнил коридор и разлился по всем комнатам. Наконец-то она была здесь не в спешке и могла осмотреться.
Кира прошла по коридору, сквозь гостиную в спальню — и до кухни. Чем дальше, тем больше в ней крепло ощущение тревоги. Квартира её воспитанницы сильно изменилась.
Простынь на постели была смята, скомканное одеяло лежало в изножье, на подушке виднелись размытые пятна. Возле столика на полу валялся пакет с лекарствами и бинтами, несколько больших пластырей с присохшими кирпичными пятнами крови лежали на столике. Грязная одежда, брошенная на корзину с бельём, довершала картину. Такая же ситуация была и в гостиной, и на кухне. Несколько грязных тарелок стояли в мойке, на столе осталась полупустая кружка с чаем — судя по следам на стенках, девушка к нему даже не притронулась.
Она достала телефон, через пару секунд из динамика послышались долгие гудки вызова.
Не берёт трубку.
— И что же мне с вами обоими делать, а? Что за проблемные подростки… — Кира сунула телефон в карман. Еще раз осмотревшись по сторонам, она приоткрыла окно и подошла к мойке. Рин даже не доела то, что приготовила, остатки еды виднелись на дне чашки. С тяжёлым вздохом Кира закатала рукава и открыла воду. По кухне растекся запах моющего средства и послышались звон посуды да шорохи губки. Напевая себе что-то под нос, женщина с усердием делала то немногое, чем могла сейчас помочь своей потерянной воспитаннице.
Глава 9. Предел. Часть 2
***
Холод пробирал до костей. Даже сквозь кофту и плотную куртку ветер добирался до дрожащего тела, пронизывая насквозь. Она плелась по заснеженным улицам, едва не врезаясь во встречных пешеходов, и слепо смотрела под ноги. В наушниках уже знакомый голос напевал что-то про февраль и маленький костёр, оставшийся от моря огня. «Случайный выбор» будто сговорился с настроением и раз за разом подсовывал ей самые тяжёлые композиции.
И пусть. Значит, так и должно быть. Только так и надо. Когда на душе так погано, как у неё, ровно такие песни и подходят. Но всё же… палец нажал на кнопку, листнув один трек вперёд.
Она проснулась в слезах и с криком от увиденного кошмара. Которую ночь подряд ей снилось одно и то же, а по пробуждении перед ней снова вставали те самые глаза. Остекленевший взгляд, наполненный обидой и непониманием.
Ей не хотелось есть, завтрак в себя приходилось запихивать насильно. Голова беспрестанно болела, и даже выданные таблетки не спасали от омерзительного головокружения и тошноты. Стены квартиры давили, спёртый воздух душил и выворачивал её наизнанку.
Хотелось бежать прочь. Совсем не так, как в её первый вечер в новом доме, когда она думала, что спасает свою жизнь. Вся эта тишина и спокойствие, эти воспоминания о времени, что она провела здесь, угнетали.
Рин чувствовала, что изменилась. Та, кем она была прежде, умерла. Исчезла навсегда, осталась лежать там, на поле боя, рядом с подбитым бронетранспортёром. Больше она никогда не сможет радоваться новому дню, наслаждаться вкусом пищи, смеяться с Эстер или смущенно улыбаться Алголю. Она не сможет снова смотреть в глаза Кире. У неё больше не было на это никаких сил. Не было сил жить дальше.
Но она почему-то всё ещё была жива.
Приятна дорога в Ад, маршрут бесконечно долог.
Один проникающий взгляд — твой мир безвозвратно расколот.
Возможно ли прорасти в снегу без тепла и света?
Я знаю, мне нужно уйти, чтобы спасти… я сделаю это.
По щеке скатилась обжигающая капелька. До чего же точен этот чёртов «случайный выбор»… Словно сам подсказывал ей, что делать дальше.
Только вот она уже ушла. Сама, без чьих-либо подачек и советов. Просто потому, что терпеть это дальше было невыносимо.
Она шла мимо ярких витрин и магазинов, сквозь бурный поток людей, — впереди была очередная распродажа. Откуда-то с площади впереди доносилась музыка и усиленные мегафоном крики людей. Похоже, ей не повезло попасть на какой-то митинг или очередной политический протест.
Рин была далека от всего этого. Но каждый новый шаг делал её ближе к враждебному и незнакомому миру, к бушующей впереди толпе. Теперь уже она могла даже сквозь музыку слышать крики — и разобрать некоторые слова. Услышанное заставило её вздрогнуть, пальцы торопливо остановили музыку. Встрепенувшись, Рин пошла вперёд.
На центральной площади возле вокзала собралась огромная толпа. Люди что-то выкрикивали, потрясали плакатами и самодельными баннерами. На импровизированной сцене стояли двое и по очереди то зачитывали что-то с бумажки, то кричали в мегафон очередные лозунги.
Ещё ничего не понимая, Рин пошла сквозь толпу, ближе к сцене.
Ей не могло показаться, они совершенно точно что-то выкрикивали про Армению. И эти надписи на плакатах — «Руки прочь от Армении!», «Подстрекатели — вон из Правительства!», «Турция была права»… что?
Рин вытащила наушники и убрала их в карман. Кто-то толкнул её, взвившись в очередном порыве одобрения.
— Даа! Лживые уроды!..
— Что?.. — едва не падая, она кое-как удержалась на ногах. Сердце забилось чаще. Они же про войну? Они же точно говорят про войну! То, что им удалось с таким трудом остановить! Почему тогда эти люди кричат о том, чего не было? Какая еще Турция, что была права?.. В чём?
С бешено бьющимся сердцем она вслушивалась в искаженные динамиком слова протестующих.
Буквально через несколько минут всё встало на свои места. Лидер протеста вещал с трибун о той самой войне. Только с его слов вовсе не Турция внезапно напала на Армению, а совсем наоборот. Поддержанная Россией республика ударила по приграничным селам и городам Турции, вторглась на её территорию и ринулась к вожделенной горе Арарат, дабы отбить обратно свои территории… по всему выходило так, что именно армяне спровоцировали ответ, а турки героически отбросили врага и защитили свой народ.
Чёрное стало белым, белое — чёрным. Правда очень легко превращалась в ложь, если подавать её порционно и правильными словами.
