— Послушай, — сказал Дэвид, — когда ты ел в последний раз?
— Вчера, — признался тот, вытерев нос грязным рукавом пальто.
Дэвид положил руку ему на плечо. Этот парнишка передал ему слишком важную информацию. Отпускать его опасно: убийца все еще разгуливает на свободе.
— Скажи-ка, дружок, у тебя есть дом? — ласково спросил Дэвид, отметив про себя, что месяц назад такой вопрос не пришел бы ему в голову.
Мальчик отрицательно покачал головой, подтверждая его предположения.
— Как тебя зовут?
— Джозеф.
Дэвид обернулся к стоявшему в некотором отдалении лакею.
— Хэйнс, скажите миссис Кент, чтобы она дала Джозефу соверен за труды и как следует его накормила. А завтра отправь мальчика помогать Стрикхэму. — Он крепче сжал худенькое плечико. — Будет лучше, приятель, если ты останешься здесь. Всего на несколько дней.
Джозеф равнодушно пожал плечами, но Дэвид заметил, что он доволен. Когда лакей увел мальчика, Дэвид вскрыл печать и прочел письмо, поднеся его к свету. Текст был слегка сумбурным, но вполне понятным:
«Уважаемый сэр!
Мне очень жаль, что сегодня утром мое скромное заведение не смогло удовлетворить ваши потребности. Вы сказали, что хотите заглянуть к нам еще раз, поэтому сообщаю вам, что меня не будет в городе. Я уезжаю по срочному делу. У меня заболел родственник, и боюсь, что это надолго.
Передавайте привет вашей подруге в вуали. И скажите ей, чтобы в следующий раз она прятала не только лицо, но и слишком приметные волосы.
Ваша верная слуга м. Д.».
— Кто это был? — тихо спросила Сесилия, когда он вернулся в спальню. Лежа на боку, она приподнялась на локте и повернула голову к двери.
Простыня соскользнула с ее плеча, обнажив роскошную белую грудь. Округлое бедро соблазнительно вздымалось под одеялом, и при взгляде на это зрелище у Дэвида пересохло во рту. О Боже, когда же он ею насытится?
Наверное, никогда. Поспешно подойдя к кровати, Дэвид бросил письмо на ночной столик и начал раздеваться.
— Не важно, — пробурчал он в ответ на вопрос Сесилии и скользнул под одеяло. Ткнувшись носом ей в затылок, он вдохнул ее чудесный аромат…
Часы пробили одиннадцать. Дэвид, стоя перед туалетным столиком, нехотя помогал Сесилии одеться.
— Останься у меня на ночь, — умоляюще сказал он, поправляя ей воротник.
— Не могу, Дэвид, — вздохнула она. — Джайлз, Этта, мои слуги… Они заподозрят неладное. Дэвид нагнулся и поцеловал ее в лоб.
— Не беспокойся, любимая, мы скоро поженимся. Сесилия подняла голову, в глазах ее стояли слезы. Он ощутил внезапный прилив страха.
— Надеюсь, ты не передумала?
— О Боже, конечно, нет! Ты только назови дату. Дэвид задумчиво сдвинул брови.
— Может быть, первое мая? Или даже раньше. — Он застегнул последнюю пуговицу на ее жакете. — Не хочу, чтобы сэр Лестер проиграл пятьдесят гиней.
Сесилия, нежно прильнув к нему, обняла его за шею и поцеловала в губы. Какая способная ученица! Дэвид ощутил слабость в коленях, но в этот момент в дверь опять постучали.
Пришлось поспешно прервать поцелуй.
— Ну что там еще? — рявкнул Дэвид сердито. После секундного молчания до них донесся извиняющийся голос лакея:
— К вам еще один гость, милорд. Кажется, это тоже срочно.
— Черт возьми, Хэйнс! — рявкнул Дэвид. — В этом доме все вдруг стало срочным! Неужели никому не приходит в голову, что у меня здесь дела поважнее?
Лакей молчал. Сесилия тихонько засмеялась, уткнувшись в рубашку Дэвида.
— Так мне сказать, чтобы он уходил, милорд? — прошептал несчастный Хэйнс. — Это полицейский.
Забыв про поцелуй, Сесилия убрала руки с плеч Дэвида.
— Де Рохан, — прошептала она, дернув его за рукав. — Пойдем скорее!
Дэвид быстро схватил со столика письмо мамаши Дербин, и вместе с Сесилией выбежал из спальни.
— Почерк тот же, — согласился де Рохан.
Они устроились в сине-золотой гостиной перед только что разведенным камином. Дэвид разлил коньяк в бокалы венецианского стекла. Полицейский сидел на парчовом диване, держа в руке одну из записок мамаши Дербин.
— Как вы съездили в пароходную контору? — спросил Дэвид, ставя графин на чайный столик. — Там по-прежнему закрыто?
Де Рохан мрачно кивнул.
— Это проклятое место напоминает мне могилу, — проворчал он. — Я опросил работников соседних заведений. Они не видели, чтобы за последние три дня кто-нибудь входил туда или выходил.
— Значит, вы ничего не узнали?
— Почти ничего, — уточнил инспектор. — Я выяснил приметы владельца конторы. У него большой штат, и мне удалось разыскать одного из служащих.
— И что же он сказал? Де Рохан махнул рукой.
— К сожалению, он всего лишь младший переписчик, и у него нет ключа от двери. Но он утверждает, что публичный дом на Блэк-Хорс-лейн и еще несколько подобных заведений принадлежат богатому джентльмену — некоему помещику, не живущему в своем имении. В высшем свете это не редкость: его представители не желают утруждаться заботами о людях, которые арендуют у них землю.
Но Дэвида больше не смущали социальные выпады инспектора де Рохана.
— Он что-нибудь сказал о своем начальнике?
— По словам клерка, хозяин серьезно заболел и уехал в Брайтон подышать свежим воздухом.
— Его имя?
— Вейнстейн. Приметы: высокий, лысый, лет пятидесяти, заметно хромает.
Сесилия вдруг подалась вперед в кресле.
— Хромает, говорите? А Вейнстейн — это, кажется, еврейская фамилия?
Де Рохан, обернувшись к ней, слегка прищурился.
— Да, и что же?
Сесилия озадаченно сдвинула изящные брови.
— Нет, ничего, просто…
— Говорите, леди Уолрафен, — настаивал полицейский.
Сесилия переводила взгляд с одного собеседника на другого.
— Я, кажется, видела этого человека, — пояснила она, — в доме Эдмунда Роуленда. А потом в прошлый четверг, когда столкнулась с Эдмундом в Гайд-парке, тоже видела, но не узнала — он очень быстро ушел, и я не успела разглядеть его. Эдмунд сказал… — она на секунду задумалась, — он сказал, что это его брокер, еврей. Но зачем им понадобилось встречаться в Гайд-парке?
— Вопрос по существу, — заметил Дэвид. — Может быть, он как раз уезжал из города?
— А вы уверены, леди Уолрафен, что он хромал? — допытывался де Рохан.
— У него была дорогая трость, инкрустированная серебром.
Полицейский задумчиво почесал подбородок.
